Дайджест

Греф: как Сбербанк преодолел западные санкции

«Эко», Франция

Сбербанку пришлось пересмотреть стратегический план развития до 2018 г., однако его президент не исключает возобновления экспансии банка в Европе. Интервью с Германом Грефом, который полагает, что России следует сменить модель руководства.

Мы находимся в просторной и светлой приемной на вершине возвышающейся над Москвой башни Сбербанка. На лице Германа Грефа осторожная улыбка. В 2007 г. бывший министр и представитель либеральной элиты был назначен главой старой советской сберкассы и смог превратить этого динозавра в лидера российского банковского сектора. Банк пережил впечатляющую метаморфозу, от ремонта 16 500 отделений по всей стране до утверждения методов современного менеджмента в руководстве организации. Приватизация свела долю государства до 50% плюс одна акция. Остальные торгуются в Москве, Лондоне, Франкфурте и Нью-Йорке, находятся в руках американцев, британцев и других европейцев…

На Сбербанк приходится почти половина вкладов и более трети кредитов. А это означает немалую социальную ответственность банка, 127 млн клиентов которого значительно потрепало после распада СССР. Нынешний кризис выдался тяжелым. Из-за рецессии, падения нефтяных котировок, обвала рубля и взлета процентных ставок, а также западных санкций, которые с начала украинского кризиса лишают Сбербанк и еще четыре государственных банка доступа на европейские и американские финансовые рынки.

Les Echos: Либеральные деятели вроде вас потеряли влияние в Кремле из-за противостояния с Западом?

Герман Греф: Разумеется, во время фазы эскалации власть обращается к другим. На войне нужны воины. Но потом, во время фазы стабилизации и кризиса наступает наш черед. Быть может, к нам станут обращаться чаще. Россия через многое прошла в ХХ веке: две мировые войны, гражданская война, две революции. Нужно прислушиваться к ней, постараться понять ее. Пытаться добиться своего одним давлением бессмысленно. Политика санкций контрпродуктивна: можно загнать Россию в угол и добиться тактической победы, но в долгосрочной перспективе эта стратегия проигрышная. После того, что пережила страна, запугать ее не получится.

— Как отразились санкции на Сбербанке?

— Тут сыграли свою роль скорее не сами санкции, а порожденная ими паника среди наших клиентов. Новость о санкциях вызвала панические настроения, миллионы сообщений о прекращении сотрудничества с Visa и Mastercard. Сегодня мы приспособились. Но одно накладывается на другое: западные санкции, падение цен на нефть, рецессия, повышение ставки рефинансирования до 17%, внутренние проблемы нашей экономики. Декабрь 2014 г. обернулся настоящим кошмаром. Вкладчики сняли 1,3 трлн руб. Но мы пережили этот кризис. И справимся со всем остальным. В этом году наша прибыль будет на 25-30% ниже, чем в прошлом. В 2016 г. рецессия продолжится, но будет существенно меньше −4%. Следующий год будет лучше, наша прибыль вновь начнет расти. При условии, что не будет других плохих новостей. Доля задолженностей по кредитам составляет 3%, но это ниже средних для рынка 7%. Нам пришлось увеличить резервы. Как бы то ни было, за 1-е полугодие чистая прибыль составила 1,5 млрд долл. Вы знаете много европейских банков, которым удалось бы показать подобные результаты в условиях, в которых нам сейчас приходится работать? Кстати говоря, ни один из наших европейских инвесторов не отказался от своей доли капитала. Недавно мы провели с ними встречу в Лондоне, потому что нам пришлось пересмотреть в сторону понижения цель представленного в 2013 г. пятилетнего плана: мы не сможем удвоить прибыли к 2018 г., как ожидалось, но все же прогнозируем рост не менее 80%. Нас ждет колоссальная работа по проведению новых реформ, которые будут еще масштабнее тех, что мы реализовали за восемь лет.

В чем заключалась, по вашему мнению, главная проблема в модернизации Сбербанка?

— Сначала я думал, что это был поиск технологий. Однако на самом деле главная проблема — это люди. Менять технологии бессмысленно, если культура предприятия остается прежней. Мы ежегодно вкладывали 3 млрд долл. в технологическую платформу: 80% используемых Сбербанком технологий представляют собой продукт внутренней разработки. Мы модернизировали отделения банка. В июле мы завершили централизацию компьютерных систем. Параллельно с этим мы провели глубокую модернизацию системы менеджмента. Мы сократили отделы оформления операций с 59 тыс. до 15 тыс. сотрудников. 40 тыс. из них перевели на работу с клиентами. У нас было 33 тыс. бухгалтеров! Сейчас их 1 600. Объемы наших операций возросли в пять раз за восемь лет, и мы начали работу в новых сферах. Так, у нас раньше не было системы управления риском. Мы создали ее, и сейчас она отвечает международным стандартам. Мы с нуля разработали интернет-сервисы, которые сейчас насчитывают 26 млн активных клиентов и ежемесячно привлекают не менее 800 тыс. новых пользователей. Наконец, Сбербанк был частично приватизирован. Центробанк по-прежнему сохраняет контроль с 50% акций, но мы могли бы продать еще 25% акций. Я не вижу никаких препятствий для приватизации Сбербанка с сокращением этой доли до 25%.

— Может ли эта работа послужить примером для модернизации страны?

— Сбербанк перешел на современные правила менеджмента: мотивация результатов, постоянное образование, управление процессами и проектами, рейтинги. Существует ли что-то подобное среди наших чиновников? К сожалению, нет! Означает ли это, что им не нужна такая высокая квалификация, как нам? Нет, как раз-таки наоборот: на них лежит еще большая ответственность, чем на нас. Им следует взять пример с предприятий, потому что сегодня инновации идут оттуда. Но этой системы не существует, и поэтому ничего не работает. Наша главная проблема в России в том, что в экономике не удается провести реформы. Но в первую очередь необходимо сменить нашу систему руководства. Без этой реформы остальные попросту не могут быть эффективными. Мы унаследовали это от советской системы и всего, что было создано в 1990-х годах после распада СССР. У нас до сих пор нет современного образца эффективного правительства. Во Франции и Германии системы лучше, чем в России, но и они далеко не идеальны. Стоит скорее обратить внимание на Сингапур, Новую Зеландию, Малайзию, Швецию, Финляндию, отчасти Великобританию.

— Вы бы согласились вернуться в правительство и провести реформы страны, если бы Владимир Путин вас об этом попросил?

— У каждого свой путь. Я более 15 лет работал в правительственных структурах. Владимир Путин знает, что я не жажду работать в правительстве. Я рад, что он освободил меня от должности восемь лет назад. Я готов помочь, но я не политик.

— Вы продолжите расширение за пределами России после снятия европейских санкций?

— После введения санкций мы заморозили экспансию и инвестиции в Европе. Это было для нас тяжелым ударом. В результате мы сейчас больше работаем с китайскими партнерами. Объемы все еще невелики, но постоянно растут. В любом случае Европа останется главным партнером России и Сбербанка. Мы не прекратили нашу международную деятельность и не отказались от планов по расширению, в частности с использованием новых технологий. После снятия санкций мы вернемся к ним. Мы модернизировали Сбербанк в России. И можем использовать эту модель в других европейских странах. Мы — третий по величине банк в Белоруссии, Казахстане (и на Украине…), шестой в Турции. В Австрии мы начали все с нуля до введения санкций. Я не исключаю переноса нашей штаб-квартиры из Вены во Франкфурт, но этот вопрос сейчас не стоит. Германия, Франция и Великобритания — интересные рынки. Но наша бизнес-модель должна быть готова. За восемь лет регулятивная система в Европе сильно изменилась, там без конца вводятся все новые постановления. Нужно понимать, когда нужно остановиться и оценить результаты. Банк — это в первую очередь доверие. Как можно управлять доверием? Банкам стало очень трудно добиться прибыльности в Европе!

По словам Германа Грефа, главная проблема при модернизации Сбербанка состояла не в смене технологий, а в людях и культуре предприятия. Менять технологии бессмысленно, если культура предприятия остается прежней. Эта же проблема сохраняется и в экономике всей страны: без реформы управления все остальные попросту не могут быть эффективными.

Российские топ-менеджеры зарабатывают слишком много

«Форбс», США

Российское издание Forbes опубликовало свой ежегодный рейтинг наиболее высокооплачиваемых российских топ-менеджеров, составленный на основании данных об их доходах за 2014 г. Первые три места в этом рейтинге заняли главы государственных компаний: «Газпрома», банка ВТБ и «Роснефти». Шесть мест в первой десятке занимают руководители компаний государственного сектора. Это примерно соответствует доле государственных предприятий в российской экономике. В 2013 г. представители ОЭСР сообщили, что в России на долю государственного сектора приходится 50% всего производства и что эта цифра продолжает расти. Принадлежащие государству банки контролируют около 60% активов банковской системы.

Согласно данным российского Forbes, в прошлом году глава «Газпрома» Алексей Миллер заработал 27 млн долл., а в 2013 г. — 25 млн. Ддовольно примечательный рост доходов, учитывая то, что менеджеры получают зарплату в рублях, а российская валюта в прошлом году резко потеряла в цене. Главе ВТБ Андрею Костину пришлось довольствоваться 21 млн долл., по сравнению с 37 млн в 2013 г.; а Игорь Сечин из «Роснефти» заработал 17,5 млн долл.

Если эти цифры верны, то Миллер и Сечин заработали в 2014 г. больше главы BP Боба Дадли, доходы которого составили 12,7 млн долл.

Высокий доход Миллера может показаться вполне оправданным, поскольку рост «Газпрома» превысил индекс MSCI World Energy Sector Index, но в случае с Сечиным все иначе: его компания продемонстрировала почти такой же слабый рост, как и BP.

Стоит признать, что делать такие сравнения довольно сложно, потому что доходы топ-менеджеров российских государственных компаний, как правило, не слишком прозрачны, несмотря на то, что их акции имеют обращение на рынке. Издание Forbes рассчитало уровень доходов топ-менеджеров на основании данных, опубликованных этими компаниями, а также собственных данных журнала.

Несмотря на то, что эти компании довольно крупные, их нельзя назвать эффективными. Величина чистой прибыли на одну акцию «Газпрома» продолжала падать в течение трех последовательных лет, и в настоящее время его акции торгуются с меньшей прибылью, чем акции любой другой нероссийской энергетической компании, если верить данным, представленным Bloomberg. То же самое относится и к «Роснефти». ВТБ в прошлом году тоже понес убытки, несмотря на привилегии государственных банков в российской банковской системе.

Несмотря на все это, эти компании остаются в списке самых желанных работодателей среди выпускников российских вузов. Согласно результатам опроса, проведенного среди студентов ведущих российских университетов, большинство из них хотят работать в «Газпроме» — в этом смысле энергетический гигант намного опередил Google и Apple: 37% из 9 тыс. респондентов сказали, что они хотят работать в «Газпроме». «Роснефть» заняла шестое место в этом рейтинге, сразу после Unilever и McKinsey. Из 11 российских компаний, вошедших в первые 50 предприятий, семь — это государственные компании. Только 7% студентов хотят работать в стартапах.

Россия не может ничего поделать с падением цен на сырье, и, даже если сотрудничество Путина с Западом в процессе борьбы против Исламского государства приведет к отмене санкций, российская экономика не начнет развиваться намного быстрее. Однако господство неэффективных государственных компаний, управляемых политическими ставленниками, получающими гигантские зарплаты, — это не данность. Такая система должна быть ликвидирована, чтобы расчистить место для частного бизнеса. Контролируемые правительством гиганты не смогут вытащить страну из рецессии: все, что они могут сделать, это законсервировать класс государственных менеджеров, к которому выпускники вузов стремятся присоединиться, потому что они видят, как эти люди процветают в стремительно беднеющей стране.

Самая большая проблема российской экономики сегодня заключается вовсе не в ее чрезмерной зависимости от экспорта нефти и природного газа или западных санкций. Она заключается в господстве государственного сектора, который подавляет частную предпринимательскую инициативу и приводит к неэффективности.

Торговый договор ЕС и США трансформирует экономику ЕС

«Наткаригас Рита Авизе», Латвия

Джон Хиллари, руководитель War on Want, — один из тех, кто был у истоков гражданской инициативы ЕС против Договора о торговле между ЕС и США (или о Трансатлантической торговле и инвестиционном партнерстве), собравшей 3 млн подписей. Он считает, что ТТИП не является договором о свободной торговле, это — изощренный способ одновременной реализации и в ЕС, и в США крайне правых реформ. Договор позволит осуществить полную дерегуляцию в ЕС и США. Надзор за всеми решениями местных регуляторов в ЕС (и на федеральном уровне в США) будет в ведении чиновников (официально — кооперации регуляторов). После вступления в силу ТТИП должно произойти открытие всех видов общественных услуг, даже если их цель — социальная и экологическая защита. Кооперация регуляторов будет иметь право контролировать решения регуляторов любой страны. Оцениваться будут три позиции: соответствие международным стандартам, соответствие ТТИП, а также то, не ухудшает ли решение условия для инвестиций и свободной торговли. Так как любой новый налог эти условия ухудшает, то он будет находиться в поле зрения регуляторской организации.

Права частных инвесторов станут выше демократических прав. Любой инвестор — частная организация сможет обжаловать в третейском суде решение любой страны — участницы договора или потребовать компенсацию за решение, которое угрожает возможности получения инвестором прибыли.

В то же время ТТИП будет способствовать экономическому отмежеванию ЕС и США от остального мира. Джон Хиллари подчеркивает: «TTIP — это НАТО экономического характера. Цель TTIP — эскалация глобальных конфликтов, чтобы финансово и экономически изолировать Россию, создав непреодолимый экономический барьер между Россией и ЕС».

Критикует и ТТИП, и Договор о свободной торговле между ЕС и Канадой также руководитель Concil of Canadians Джерри Нейл: «Эти договоры не о свободной торговле, а об экспансии привилегий корпораций, что увеличит возможности частных компаний оспаривать решения демократически избранных институтов. Оба договора ограничивают права демократически избранных народных представителей реализовать необходимую для общества политику в сфере охраны природы, здравоохранения, стандартов по продовольствию и безопасности. Иностранные корпорации получат больше прав, чем местные». Решением споров займутся частные (третейские) суды, которые будут иметь больше веса, чем судебная инстанция любого уровня любой страны-участницы.

Договор Канады уже заключен, но еще не ратифицирован.

В чем самая большая проблема ТТИП? Будущим поколениям запретят менять законодательство, если это будет угрожать хотя бы одному влиятельному инвестору. Влиятельные инвесторы получат права, которые позволят им оспаривать решения правительств и парламентов и требовать компенсацию за любые изменения в законодательстве, если они могут причинить инвесторам убытки.

Каким должно быть отношение Латвии к ТТИП? До сих пор инвесторы из США обходили экономику Латвии за версту. Пустое место вовсе не нужно защищать. Наши американские партнеры не должны обижаться, если мы откажемся защищать инвестиции, которые они не пожелали делать как «пример успеха» под названием Латвия.

Латвия должна отвергнуть TTIP, потому что этим договором не замедлят воспользоваться местные коррумпированные дельцы, которые при помощи взяток добились обязательных закупок и других привилегий.

Как в Европейском парламенте, так и на уровне многих стран — членов ЕС не утихают дискуссии о последствиях, которые повлечет за собой Договор о свободной торговле между ЕС и США.

Белоруссия — Украина: на пороге торгового конфликта

«Дойче Велле», Германия

Между Белоруссией и Украиной разгорается новый торговый конфликт. Украинская Межведомственная комиссия по международной торговле (МКМТ) сообщила, что с 20 января 2016 г. на товары из Белоруссии будет введена пошлина в размере 39,2%, если Минск не отменит «дискриминационные меры» против украинского экспорта. Власти Белоруссии наличие проблемы не признают и утверждают, что ситуация в торговле «скандализируется украинской стороной».

Эксперты указали, что решение МКМТ о пошлинах спровоцировано августовским постановлением № 666 Совмина Белоруссии об обязательной санитарно-гигиенической сертификации импортных товаров. Экспертизу обязали проводить и поставщиков украинской продукции, хотя Украина находится в зоне свободной торговли СНГ. По мнению некоторых наблюдателей, в экономическую борьбу Минска с импортом вмешался также политический фактор: Беларусь выступает на стороне союзной России, которая объявила эмбарго на украинские товары с 1 января 2016 года в ответ на создание Киевом зоны свободной торговли с ЕС.

Украинcкой пошлиной может быть обложен практически весь белорусский экспорт, кроме нефтепродуктов. Это молоко, молочные изделия, хлеб, конфеты, пиво, водка, сахар, бытовая химия, ткани, изделия из пластмассы, телевизоры, холодильники, кухонная мебель, шины, покрышки, тракторы.

Требование экспертизы для продукции с украинскими сертификатами глава «Укркондпрома» назвал дискриминацией. Эта процедура платная, распространяется на каждую партию товара, проходить ее надо ежегодно даже тем поставщикам, которые в 2015 году уже получили в Белоруссии такой сертификат.

Украина и Беларусь являются друг для друга вторыми по степени важности торговыми партнерами после России. В 2014 г. внешнеторговый оборот между двумя странами достиг почти 6 млрд долл., а глава Беларуси планировал его увеличение в будущем до 15 млрд долл.

Но итоги 1 полугодия 2015 г., по данным украинской стороны, показали, что вместо роста наблюдается снижение взаимной торговли.

«Очередная стычка торговых партнеров свидетельствует о том, что между Белоруссией и Украиной нет долгосрочных стратегических отношений партнерства», — комментирует ситуацию глава минского Центра европейской трансформации (CET) Андрей Егоров. «Слишком часто возникают торговые скандалы, если учесть число деклараций белорусской стороны об уважении к украинским партнерам», — подчеркнул аналитик. По его мнению, в условиях российско-украинского конфликта Минск, провоцирующий торговые стычки с Киевом, выглядит вовсе не нейтральным, а скорее «танцует под дуду Москвы», которая объявила Украине торговое эмбарго с 2016 г.

Политические причины в ограничении доступа украинских товаров на белорусский рынок усматривает и глава комитета экономистов Украины Андрей Новак. Он считает, что Россия не против втянуть Беларусь в экономическую войну против Украины. «У нас хватит возможностей, чтобы отстоять свои интересы, но надо помнить, что от торговых конфликтов всегда будут страдать обе стороны — украинцы и белорусы», — убежден эксперт.

Между Белоруссией и Украиной разгорается новый торговый конфликт. Украина намерена ввести пошлину на товары из Белоруссии, если Минск не отменит «дискриминационные меры» против украинского экспорта. Власти Белоруссии наличие проблемы не признают.

Экономика — 2016: что нам надо знать

«Блумберг», США

Где-то в апреле 2016 г. будет введена в строй третья очередь Панамского канала, которая сможет пропускать суда водоизмещением в 2,6 раза больше тех, что сегодня имеют возможность проходить по этой водной артерии. К увеличению морского трафика готовятся американские порты от Нью-Йорка до Галвестона, шт. Техас. Администрация хьюстонского порта только что завершила монтаж четырех кранов высотой с 30-этажный дом. «Больше торговли, больше рабочих мест», — заявила руководитель порта Джанис Лонгория.

Открытие третьей группы шлюзов Панамского канала — одно из важных событий в мировой экономике, которые нам сулит 2016 г. А таких событий этот год обещает немало. Может быть утверждено торговое соглашение о Транстихоокеанском партнерстве, в котором участвуют 12 стран, на чью долю в совокупности приходится 40% общемирового объема производимой продукции. В США и на Тайване пройдут президентские выборы, в Бразилии состоится летняя Олимпиада, в Китае примут новый пятилетний план. Самым крупным событием из всех может стать референдум в Великобритании, который решит, оставаться стране в составе Евросоюза или нет.

Мировая экономика должна окрепнуть по сравнению с 2015 г., примерно соответствуя средним показателям роста на долгосрочную перспективу, о чем сообщает МВФ. Но «возврат к активному и синхронизированному глобальному росту по-прежнему труднодостижим», как отметил МВФ в своем октябрьском обзоре. Экономисты фонда прогнозируют мировой рост в 3,6%, что выше показателя текущего года (3,1%) и примерно равно среднему показателю с 1980 по 2014 гг., который составлял 3,5%.

Предстоящий год будет «в принципе неплохим», как говорит бывший руководитель британского Управления по финансовому регулированию и надзору Эдеир Тернер. Выражая больший пессимизм, чем остальные, он беспокоится по поводу того, что в Европе начнутся необъявленные валютные войны, а Япония постарается удешевить свою валюту, дабы подстегнуть экспорт и занятость у себя дома, что по сути дела станет кражей показателей роста у ее торговых партнеров.

Вот примерный общий прогноз на перспективу. В Китае продолжится замедление. Поскольку мировой спрос останется слабым, цена денег (учетные ставки), а также цены на нефть и прочие сырьевые товары будут по-прежнему низкими.

Самой важной переменной величиной на 2016 г. будет Китай, где показатели годового ВВП в III квартале 2015 г. впервые после финансового кризиса 2008–2009 гг. опустились ниже 7%. Развивающиеся страны, которые сегодня очень сильно зависят от Китая как от покупателя их ресурсов, — это Бразилия, Чили, Индонезия, Малайзия, Филиппины, Южная Африка, Таиланд и Вьетнам. Однако мировой спрос на китайские товары не растет уже прежними темпами нигде, и у Китая уже нет настоятельной необходимости в дополнительной инфраструктуре, которую он так активно строит.

По прогнозам МВФ, рост в Китае в 2016 г. снизится с 6,8 до 6,3%. Главный экономист по глобальным вопросам из Citigroup Виллем Бюйтер считает, что Китай попал в зону высокого и быстро увеличивающегося риска циклических «жестких посадок» с резкими снижениями экономических показателей. Поскольку Россия и Бразилия уже в полосе рецессии, резкое замедление роста в Китае потянет вниз другие формирующиеся рынки, предупредил Бюйтер.

Дешевая нефть — один из ключевых факторов, вызывающий у многих экономистов оптимизм. Хотя низкие цены наносят ущерб экспортерам, в том числе России и членам ОПЕК, они дают толчок странам-импортерам в развивающемся мире, прежде всего, большинству стран Латинской Америки, Африки и Азии, включая Китай. Дешевая нефть также помогает развитым государствам, таким как США, однако стоимость топлива составляет меньшую долю в общем объеме их расходов.

Некоторые преимущества дешевой нефти могут исчезнуть из-за необычайно плохой погоды в районе тихоокеанского побережья. Три самых мощных с 1950 г. осцилляции «Эль Ниньо» вызовут «серьезные сбои, обширные засухи и наводнения», по мнению Кевина Тренберта из Национального центра атмосферных исследований в Боулдере, шт. Колорадо. По его оценкам, в 1997–1998 гг. из-за Эль Ниньо погибли как минимум 30 тыс. человек, и был нанесен ущерб на 100 млрд долл.

В отличие от американской экономики, которая после 2009 г. растет хоть медленно, но устойчиво, Европа и Япония еще слабее. Эти страны периодически сталкиваются с неудачами.

Греческий финансовый кризис, отошедший сегодня на второй план, к концу 2016 г. может снова оказаться на первых страницах, если премьер-министр Алексис Ципрас не заручится поддержкой по вопросам сокращения расходов, увеличения налогов, реформ на рынке труда и приватизации, чего требуют кредиторы. Глядя издалека на греческую трагедию, британские граждане радуются тому, что сохранили свой фунт стерлингов. В октябре они пойдут на участки для голосования в рамках референдума, который решит более радикальный вопрос — о полном выходе из состава ЕС. Если они проголосуют за выход, это серьезно подорвет доверие бизнеса в Европе.

Развивающиеся страны наблюдают за ФРС, обеспокоенные тем, что после повышения ставок инвесторы начнут выводить из них деньги, чтобы вложить их в США. Возможно, эти опасения необоснованны. У инвесторов было как минимум два года на перемещение своих денег.

Для Бразилии это был отвратительный год (политический кризис, нефть), как и для России (санкции, нефть). По прогнозам МВФ, экономика этих стран в 2016 г. продолжит сокращаться, но не так быстро. По тем же прогнозам, ни одна из крупных экономик в будущем году не окажется в рецессии. МВФ ожидает, что Индия снова обгонит Китай, немного ускорившись в росте до 7,5%. У Мексики рост составит 2,8%, у Нигерии — 4,3%, а ЮАР с трудом сумеет увеличить рост на 1,3%.

По прогнозу МВФ, в 2016 г. мировая экономика должна окрепнуть по сравнению с 2015 г. и примерно соответствовать средним показателям роста на долгосрочную перспективу. Однако возврата к прежнему активному глобальному росту не предвидится.

Китаю выгодны международные санкции

«Уолл-стрит джорнэл», США

В течение последних нескольких лет масштабные многосторонние санкции были направлены против режимов, которые угрожали глобальной системе безопасности, от России до Северной Кореи и Ирана. Китай не был ни разработчиком, ни мишенью этих санкций. Гораздо чаще он занимал позицию вынужденного партнера США и Евросоюза. Однако Пекину удалось — хотя, возможно, и непреднамеренно — извлечь существенную выгоду из этих санкций, и, скорее всего, он продолжит ее извлекать в ближайшем будущем.

В прошлом году западные санкции ограничили доступ российских банков и энергетических компаний к американскому и европейскому рынкам капитала. Это произошло как раз в тот момент, когда цены на энергоресурсы начали стремительно падать. Россия обратилась к Китаю за поддержкой, но обнаружила, что Китай намеревается вести жесткую игру, вынуждая Москву согласиться на довольно невыгодные для нее условия, чтобы заключить две крупные сделки на поставки энергоресурсов. К примеру, цена за газ, который будет поставляться в Китай по газопроводу «Сила Сибири», составила 10–11 долл. за куб. фут, то есть оказалась ниже цены в 12 долл., которую «Газпром» считает безубыточной, и едва покрыла расходы на разработку в условиях стабильных цен на нефть в 2014 г.

На фоне текущих низких цен на энергоресурсы и снижения темпов роста спроса в Китае Пекин возобновил переговоры по этим газовым сделкам. Учитывая непрекращающееся давление западных санкций на Россию, Китай сможет добиться более выгодных для себя условий.

Финансовые санкции США и Евросоюза придали дополнительный импульс попыткам Китая выдвинуть юань в качестве мировой валюты и создать альтернативу международной финансовой системе, в которой доминируют доллар и евро. Многонациональные компании, стремящиеся избежать воздействия санкций США и Евросоюза, могут найти убежище в юане и китайских финансовых платформах. Одна из таких развивающихся платформ — Международная платежная система Китая (CIPS), которая может действовать вне юрисдикции западных санкций. Она представляет собой зарождающуюся альтернативу системе Swift.

Теперь, когда переговоры по иранской ядерной программе идут полным ходом и часть санкций против этой страны уже были сняты, Пекин будет рассматривать новые возможности для инвестиций и торговли с Тегераном. Возможно, у Китая нет тех технологических преимуществ, которые есть у западных компаний и которые так ценит Иран, но у него есть капитал и нереализованный потенциал. Даже после реализации ядерного соглашения с Ираном некоторые санкции будут сохранены, что не позволит использовать доллар в процессе торговли с Ираном. Это дает Китаю еще одно финансовое преимущество перед его международными конкурентами.

Последствия этих санкций не смогут привести Китай к господству в глобальной финансовой системе. Однако санкции, несомненно, стали достаточно мощным стимулом для амбиций Китая. Вашингтон, Лондон, Париж и Берлин не рассчитывали на это, однако этот процесс продолжится, поскольку постоянно обновляющиеся санкции США ускоряют и расширяют возможности для финансовых предпринимателей и институтов за пределами Запада.

Американские и европейские политики должны помнить о побочных эффектах вводимых ими санкций. Им стоит сделать Китай партнером в глобальной архитектуре безопасности. Это продемонстрирует Пекину преимущества работы внутри международной финансовой системы и лишит энтузиазма тех игроков, которые пытаются воспользоваться санкциями.

Почему ОПЕК утратила влияние

«Форин аффэарс», США

Репутацию картеля ОПЕК (Организация стран — экспортеров нефти) впервые заработала в 1973 г., введя нефтяное эмбарго в ответ на поддержку, оказанную Западом Израилю в ходе Арабо-израильской войны. Ее санкции заставили мировые цены на нефть подняться в четыре раза, а США пострадали еще сильнее. Однако даже тогда речь фактически шла не столько об ограничении производства, сколько о совместных мерах по выводу нефтяного сектора из-под контроля западных компаний. Такие вещи можно сделать только один раз. После 1970-х ОПЕК фактически не могла ограничивать добычу в своих странах-членах, так как у нее нет для этого принудительных рычагов.

Как показывает анализ поведения ОПЕК с 1982 г., когда она впервые ввела официальные квоты на добычу для своих членов, правила ОПЕК не оказывают серьезного воздействия на объемы производства нефти во входящих в нее странах.

Достаточно подумать о том, что, будь ОПЕК картелем, она бы требовала от своих новых членов добывать меньше нефти или, по крайней мере, медленнее наращивать добычу. Однако она этого не требует — и сами новые члены этого не делают. Скажем, Эквадор добывает сейчас столько же нефти, сколько и при своем повторном вступлении в ОПЕК в 2007 г., а Ангола, ставшая членом организации в том же году, стала в итоге добывать намного больше нефти, чем до этого. Кроме того, члены организации как минимум должны были бы удерживать производство в установленных границах. Вместо этого они нарушали эти границы в 96% случаев, что в итоге и заставило ОПЕК в 2012 г. полностью отказаться от страновых квот. Наконец, члены картеля должны были бы при прочих равных добывать нефть меньшими темпами, чем не состоящие в нем страны — ведь это их ключевой инструмент для повышения цен. Однако они опять-таки поступают иначе.

Во многом миф об ОПЕК как о картеле продолжает существовать наперекор фактам просто потому, что самой организации это выгодно. Фальшивый статус картеля обеспечивает ее членам престиж и некоторые политические преимущества. Например, в 1998 г. Уго Чавес заявил, что он собирается реформировать ОПЕК (не уточняя, как именно). В то время нефть стоила всего 10 долл. за барр., однако после его заявления цены начали расти и за два года увеличились почти втрое. Это сильно повысило внутреннюю популярность Чавеса.

Если ОПЕК — это политический клуб, тогда решение принять обратно Индонезию выглядит вполне оправданным. Индонезии нужен доступ на заседания ОПЕК, чтобы налаживать выгодные контакты с нефтяными компаниями из Персидского залива. ОПЕК нужна Индонезия, потому что организация выглядит тем сильнее, чем больше в ней членов. Кроме того, ее членство может решить спорный вопрос о том, кто должен сменить нынешнего генерального секретаря, который собирался уходить еще в 2012 г. В прошлом индонезийские генеральные секретари возглавляли организацию уже четыре раза, и сейчас эта страна выглядит самым нейтральным кандидатом из возможных. Соответственно, тот факт, что Индонезия не является чистым экспортером нефти, просто не имеет реального значения.

Нефтяным аналитикам стоило бы признать, что неэффективность ОПЕК как картеля — это долгосрочная структурная проблема, а не временная заминка, вызванная политикой Саудовской Аравии.

Если бы ОПЕК реально могла контролировать рынки, экономики ее членов не страдали бы сейчас от нехватки средств так сильно, как они страдают. Даже богатая Саудовская Аравия столкнулась с неприемлемо большим бюджетным дефицитом. Эта страна, безусловно, обладает гигантскими финансовыми резервами и может позволить себе терпеть такой дефицит сколько-то лет, но не вечно. Уже сейчас она задумалась о новом экономическом курсе, подразумевающем снижение внутренних топливных субсидий (которые дорого ей обходятся) и выпуск новых государственных долговых обязательств. Полтора года назад такое нельзя было себе даже представить.

Тех, кто рассматривает ОПЕК как картель, такое положение дел наверняка в очередной раз застанет врасплох. Между тем давно пора отказаться от мифа, утверждающего, что ОПЕК управляет нефтяным рынком. Она этого не делает. Все колебания нефтяных цен за последние годы — к добру они были или к худу — были порождены рыночными силами, которые организация практически не способна контролировать. Как выразился саудовский министр нефти Али ан-Наими, «цену на нефть может устанавливать только Аллах».

В мире продолжает существовать миф об ОПЕК как о картеле, определяющем положение дел на нефтяном рынке. На самом деле это просто политический клуб, от решений которого движение цен на рынке совершенно не зависит.

В Европе началось оживление

«Проджект синдикейт», США

В Европе наконец-то начинается оживление экономики, и для политиков важнейшей задачей сейчас является созданий условий для сохранения роста экономики в дальнейшем. Фискальные и монетарные стимулы могли быть уместны на пике кризиса, но они не позволят устранить основные угрозы долгосрочным перспективам континента — токсичную пару слабой демографической ситуации и низкого уровня инвестиций.

Даже с учетом равномерного притока иммигрантов совокупная рабочая сила 28 стран Евросоюза, по прогнозам ОЭСР и Европейской комиссии, сократится на 12–16 млн человек в течение 15 лет. Резкое увеличение числа мигрантов помогло бы улучшить ситуацию, но рост иммиграции не является сам по себе адекватным решением долгосрочных проблем экономики ЕС.

Есть только одна надежда достичь устойчивого роста экономики в Европе — увеличить производительность. Это позволит извлекать больше стоимости из сокращающейся рабочей силы. Проблема в том, что континент уже много лет не видел существенного роста производительности. В Западной Европе темпы роста производительности труда (объем продукции, выпущенной работником за единицу времени) снижаются уже несколько десятилетий. В 1960-х производительность труда росла уверенными темпами по 4% в год, в 1980-х рост замедлился до 2%, а на рубеже столетий упал ниже 1%. Сегодня этот показатель колеблется вокруг отметки 0,5% в год.

Евросоюз отчаянно нуждается в экономическом росте, который позволит входящим в него странам сохранить системы социальной защиты и соцобеспечения на фоне старения населения. Эта проблема стоит и перед другими странами. Однако немногие сталкиваются с таким же двойным препятствием, как в Европе, — анемичный рост производительности плюс демографический спад.

Спад роста производительности в ЕС удивляет, учитывая то, как быстро здесь набирает силу процесс дигитализации, который часто называют промышленной революцией XXI в. И в самом деле, так называемое замедление можно частично объяснить проблемами статистических измерений: в Европе, как и в США, технологические новшества, вызванные распространением смартфонов и интернета, просто не отражаются в данных о производительности.

Например, статистики с трудом могут подсчитать выгоды потребителей от повышения качества и скорости доставки, ставшего результатом дигитализации. Более того, в цифровую эпоху многие услуги стали предоставляться бесплатно, а значит, они вообще не учитываются при расчетах объемов потребления.

Еще один фактор, который, возможно, способствует снижению производительности, связан с тем, что у многих корпораций сейчас две параллельных модели бизнеса — традиционная физическая и новая цифровая. Добавление высокотехнологичных систем к традиционным процессам может привести к временному росту затрат и тем самым к снижению производительности, особенно если новая и старая модели бизнеса плохо связаны между собой. Со временем подобных проблем должно стать меньше; когда это произойдет, часть причин низкой производительности исчезнет.

Впрочем, нельзя объяснить замедление роста производительности одними лишь сложностями перехода в новую технологическую эру. Даже несмотря на оживление экономики, уровень инвестиций в Европе по-прежнему значительно ниже уровня 2008 г. В значительной мере долгосрочное здоровье экономики будет зависеть от восстановления потока инвестиций и его масштабов.

И здесь есть повод для пессимизма. Слабая инвестиционная активность частично отражает мрачные перспективы европейского рынка. Если рабочая сила стагнирует или сокращается, а экономический рост вял, зачем тогда тратить деньги на увеличение выпуска продукции?

К счастью, есть многое, что можно сделать. Возобновившиеся усилия по интеграции европейских рынков услуг и цифровых товаров, рынков капитала и энергоресурсов позволят устранить барьеры для бизнеса и создать новые стимулы для инвестиций. Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство, о котором ЕС сейчас ведет переговоры с США, также поможет создать более широкий рынок с менее обременительным регулированием и возросшей конкуренцией.

На национальном уровне политика реформ, например та, что проводится в Ирландии, Португалии и Испании, поможет улучшить деловой климат и повысить конкурентоспособность на всем континенте.

Политики не должны успокаивать себя оптимистичным предположением, что экономика Европы восстановится сама собой. Напротив, им следует принимать такие меры, которые будут способствовать инвестициям, поощрению инноваций и совершенствованию трудовых навыков. Сейчас и работники, и компании ведут конкурентную борьбу в быстро меняющейся глобальной экономике, где все чаще торжествует принцип «победителю достается все». Именно поэтому сейчас срочно необходима политика, которая обеспечит долгосрочный экономический рост.

Автор – Майкл Хайс, главный экономист в Allianz SE, автор книги «Выходя из долгового кризиса евро: как сделать так, чтобы единая валюта работала».

Политики не должны успокаивать себя оптимистичным предположением, что экономика Европы восстановится сама собой. Напротив, им следует принимать такие меры, которые будут способствовать инвестициям, поощрению инноваций и совершенствованию трудовых навыков.

По материалам сайтов www.inosmi.ru и www.inopressa.ru

ИСТОЧНИКИ

Les Echo

El Pais

Neatkarigas Rita Avize

Forbes

Deutsche Welle

The Wall Street Journal

Foreign Affairs, США

Project Syndicate, США

La Stampa.

The Christian Science Monitor