Дайджест иностранной прессы

Еврозоне нужен рынок государственных облигаций
«Файнэншл Таймс», Великобритания

Евро страдает от определенных структурных недостатков; у него есть Центральный банк, но нет центрального казначейства, и контроль над банковской системой возложен на власти отдельных стран. Воздействие этих дефектов ощущается все сильнее и усугубляет финансовый кризис.

Этот процесс развернулся не на шутку после краха Lehman Brothers, когда 12 октября европейские министры финансов решили, что необходимо заверить общественность в том, что не будет допущено падения ни одного другого финансового института, имеющего системное значение. В отсутствие центрального казначейства эта задача была возложена на власти стран ЕС. В результате, в новых государствах-членах ЕС, которые еще не вступили в Еврозону, немедленно разразился финансовый кризис, а также выявились противоречия между государствами Еврозоны.

Большая часть кредитования в новых государствах-членах обеспечивается банками Еврозоны, а большая часть потребительских кредитов взята в иностранной валюте. Когда банки Еврозоны попытались защитить собственные страны путем репатриации своих капиталов, валюты и рынки облигаций стран Восточной Европы оказались под давлением, их экономика просела, а способность частных заемщиков обслуживать свои долги снизилась. Последствия не замедлили сказаться на балансах банков, ориентированных на Восточную Европу.

Потенциал отдельных государств-членов по защите своих банков был поставлен под вопрос, и разброс процентной ставки между различными правительственными облигациями начал тревожно расширяться. Более того, национальные регулирующие органы, стремясь защитить свои банки, непреднамеренно начали проводить политику «пусти соседа по миру». Все это способствовало нарастанию внутренних противоречий.

В то же самое время разворачивающийся финансовый кризис убедительно продемонстрировал преимущества единой валюты. Без нее государства-члены Еврозоны могли бы столкнуться с такими же трудностями, как Восточная Европа. Получается, что Греция страдает меньше Дании, хотя ее базовые экономические показатели гораздо хуже. Даже если евро находится под давлением, его позиции прочны. Более слабые, безусловно, будут держаться его; если и есть опасность, то она исходит от сильнейшего из государств-членов – Германии.

Германия не разделяет отношение большинства стран мира к нынешнему финансовому кризису, но понять, почему это так, нетрудно. У нее есть болезненный опыт 1930-х годов, когда безудержная инфляция в Веймарской республике привела к власти Гитлера. В то время как остальной мир признает, что противодействовать коллапсу кредитования следует путем расширения монетарной базы, Германия выступает против любой политики, которая может посеять семена инфляции. Более того, хотя Германия активно поддерживает европейскую интеграцию, она, по понятным соображениям, не хочет становиться тем глубоким карманом, который профинансирует прорехи во всей Еврозоне.

Однако положение настоятельно требует институциональной реформы, и Германии она была бы так же выгодна, как и всем остальным. Создание рынка правительственных облигаций Еврозоны принесло бы немедленную выгоду, а также исправило бы структурные недостатки. С одной стороны, оно придало бы убедительности усилиям по спасению банковской системы и позволило оказать дополнительную поддержку новым и более уязвимым членам Европейского союза. С другой стороны, оно стало бы механизмом финансирования скоординированной фискальной контрциклической политики. При грамотной структуризации реформа сняла бы озабоченность Германии относительно желания других стран залезть в ее карман.

Рынки облигаций и векселей Еврозоны дополнили бы существующие рынки правительственных облигаций каждого из государств, не заменяя их. Они находились бы под контролем министерств финансов стран Еврозоны. Регулирование финансовой системы было бы поручено Европейскому центральному банку, а задача по гарантированию работы и, если нужно, спасению финансовых институтов была бы возложена на министров финансов. В результате, в Еврозоне была бы создана единая и хорошо подкрепленная финансовая система. Возможно, соблазн вступить в нее возникнет даже у Великобритании, которая страдает от непомерно большой и недостаточно капитализированной финансовой системы.

Облигации Еврозоны можно было бы использовать для помощи тем новым государствам ЕС, которые еще не входят в нее. Они могли бы также служить повышению кредитного потенциала ЕС вне рамок нынешних мандатов Европейского инвестиционного банка и Европейского банка реконструкции и развития. Затем ЕС мог бы профинансировать инвестиционные программы, сочетающие контрциклическую функцию с такими важными европейскими целями, как создание единой энергосистемы, сети газо- и нефтепроводов, инвестиции в альтернативные источники энергии и организация общественных работ на Украине с целью создания рабочих мест. Все эти инвестиции способствовали бы ослаблению стратегической мертвой хватки, которой Россия держит Европу. Возражение о том, что свою контрциклическую роль они смогут сыграть очень нескоро, можно отвергнуть на том основании, что и рецессия, скорее всего, продлится очень долго.

Необходимо решить два больных вопроса. Первый – это распределение долгового бремени между государствами-членами, а второй – права голоса министров финансов различных стран Еврозоны при принятии решений. Германия сочтет несправедливыми и неприемлемыми существующие прецеденты, а именно бюджет ЕС и состав ЕЦБ. Но многие государства-члены будут недовольны решением, изменяющим соотношение сил в ЕС. Тем не менее, для того чтобы добиться участия Германии, придется пойти на некоторые уступки. Обычно для достижения компромисса нужен кризис, но в настоящее время кризис разрастается, и чем скорее он будет преодолен, тем лучше.

Дж. Сорос – один из основателей и член Европейского совета по международным отношениям (European Council on Foreign Relations), автор книги «Крах 2008 г. и его значение» (The Crash Of 2008 And What It Means)

Фондовые индексы понижаются до отметки 1997 г., сигнализируя о начале долгого спада
«Уолл-cтрит джорнэл», США

Американские инвесторы присоединились к общемировой распродаже ценных бумаг, которая началась в Азии, тяжелым катком прокатившись по самым различным секторам – от финансов до потребительских товаров длительного пользования и технологий. Индекс Доу-Джонса опустился на 4,2% до 6763.29 пункта. Это самое низкое его значение с апреля 1997 г. В текущем году он потерял почти четверть стоимости, а с момента своего пикового значения в октябре 2007 г. обесценился более чем наполовину. Больше других пострадали и без того потрепанные кризисом банки. Акции крупнейшего банка Европы HSBC Holdings PLC упали почти на 19%, когда его руководство объявило о планах мобилизации капитала и о выходе из катастрофического по своим результатам вторжения в сферу потребительского кредитования в США. Акции Citigroup Inc. упали на 20%, а ценные бумаги General Electric потеряли 11%.

Отвратительных свежих новостей вокруг в избытке, и трейдеры говорят, что последнее падение в целом отражает усиление пессимизма среди инвесторов. Канули в прошлое те золотые дни, когда инвесторы как мантру повторяли фразу «покупай – подешевело», веря в то, что после падения цен на акции обязательно наступит их повышение. Теперь же на бирже царят прямо противоположные настроения.

«Это похоже на непрекращающийся кошмар», – говорит управляющий компании Capital Securities Management из Глен Аллена, штат Вирджиния, Кент Энгельке .Последние данные о состоянии американской экономики не внушают большого оптимизма. Правительство заявило, что в январе норма частных сбережений подскочила до 5%. Это самый высокий показатель почти за 14 лет, а также серьезное отклонение от тенденций последнего времени, когда семьи тратили больше, чем зарабатывали. В прошлом многие призывали американцев больше откладывать, но сейчас снижение потребительских расходов населения ослабляет производство и строительство. Институт управления снабжением (Institute for Supply Management) отметил, что согласно его данным, уровень занятости в промышленности упал до рекордно низкой отметки с момента начала составления ежемесячных отчетов по этому показателю в 1948 г.

В другом докладе правительство отметило, что в январе снизились затраты на новое строительство. Особую тревогу вызывает 4,3%-ное в годовом исчислении снижение расходов в частном секторе жилья – на проживание в гостиницах и на аренду жилых помещений. Это самый значительный месячный спад за 15 лет.

Экономика, давшая в четвертом квартале усадку в 6,2% в годовом исчислении, в первом квартале может сократиться примерно на 5%. Таковы прогнозы экономистов. Пока мировые рынки падают вниз, американский доллар укрепляет свои позиции на фоне целого ряда валют. Индекс, демонстрирующий соотношение доллара и шести основных мировых валют, достиг рекордного показателя за три прошедших года. Казначейские ценные бумаги также подросли в цене, поскольку инвесторы стремятся вкладывать деньги в активы с малой долей риска. Показатель Standard & Poor's 500 впервые с 1996 г. приблизился к опасной отметке в 700 пунктов. Торги он закончил на отметке 700,82, продемонстрировав снижение в 4,7%. Сводный индекс высокотехнологичных компаний NASDAQ понизился на 4%. Не исключено, что эту распродажу отчасти спровоцировал Уоррен Баффет, заявивший инвесторам в своем ежеквартальном письме, что экономика в 2009 г. «будет пребывать в руинах». Кроме того, появились сообщения о новом вливании денег налогоплательщиков в американского страховщика American International Group. Это стало мрачным напоминанием о глубине проблем финансового сектора.

Главный рыночный аналитик из нью-йоркского отделения компании Banyan Partners LLC Роберт Павлик говорит о том, что у своих клиентов он видит больше усталости, нежели паники. «Люди удручены и озабочены, – заявляет он, – общее настроение такое: почему я должен вставать на пути мчащегося поезда?»

60-летний консультант по финансовым услугам из Нью-Йорка Биджон Мишра 80% своих главных пенсионных средств держит в американских казначейских облигациях и в инвестиционных фондах, 5% хранит в виде наличности, и всего 15% -- в фондах акций. Он считал, что поскольку акции так низко упали, ему можно будет скоро вновь выйти на рынок для их покупки. Но сегодня Мишра передумал. «Я хочу подождать, пока ситуация не изменится на прямо противоположную, чтобы максимально обезопасить себя», – заявляет он.

В первые три недели февраля инвесторы бежали прочь от американских фондов взаимных инвестиций. Такие оценки дает Институт инвестиционных компаний (Investment Company Institute). И это бегство продолжается после рекордного по своим объемам изъятия средств в прошлом году, которое составило 234 млрд долл.

Рынок пока не подает признаков того, что падение закончилось, и мы опустились на самое дно. Панической продажи в крупных объемах не отмечается, а ведь именно это является характерной чертой максимального падения рынка, которую трейдеры называют «капитуляцией». Многие аналитики и инвесторы по-прежнему обеспокоены тем, что прогнозы по прибыли слишком высоки, и что цена многих акций как и раньше искусственно завышена. И это после того, как колоссальный спад снизил отношение цены акций к доходу.

«Никто не хочет сегодня совершать на рынке покупки, зная о том, что завтра он понизится на 2 или 3%», – говорит главный рыночный аналитик из фирмы BTIG LLC Майкл О'Рурк. Такие мрачные прогнозы и оценки коренятся в тех серьезных вызовах, с которыми сталкивается сегодня мировая экономика. Похоже, что инвесторы больше не надеются на быстрый успех. Наоборот, многие полагают, что проблемы сегодня крайне глубоки, и даже если правительства США и других стран приложат самые активные усилия для поддержания финансовых рынков и экономики, пройдут долгие месяцы, прежде чем появятся конкретные признаки эффективности таких мер.

Рыночные аналитики говорят о том, что пока на рынке жилья не появятся весомые признаки окончания периода ценового спада, на бирже будет трудно надеяться на устойчивое восстановление курса акций. Выздоровлению фондового рынка также мешают проблемы финансовой системы. Та неразбериха, в которую попали крупные банки и прочие финансовые институты, настолько сложна и запутанна, что на разблокирование ситуации уйдут многие месяцы.

Главный стратег по инвестициям из компании Raymond James & Associates Джефри Саут говорит о том, что инвесторы скептически относятся даже к самым слабым намекам на оптимизм. Саут, который в конце 2007 г. стал негативно относиться к акциям, в конце прошлого года начал советовать своим клиентам потихоньку возвращаться на рынок. По его словам, в ответ он получает письма, в которых сквозит ненависть. «Вкладчики зациклились на том, что потеряли кучу денег», – говорит Саут.

Европе по-прежнему нужен единый внутренний энергетический рынок
«Уолл-стрит джорнэл», США

В Европе поднимается новая волна протекционизма. Не стал исключением и энергетический сектор.

Несмотря на попытки Еврокомиссии провести либерализацию энергетического рынка и добиться отмены антиконкурентных законов в странах-участницах ЕС, создание единого внутреннего рынка электроэнергии и природного газа по-прежнему остается недостижимой мечтой. Это стало очевидно во время российско-украинского газового кризиса в январе нынешнего года. Если у некоторых стран ЕС возник дефицит голубого топлива, другие не испытывали, или почти не испытывали затруднений, либо нашли способ – следует отметить, довольно сомнительный – решения своих проблем. На деле правительства стран ЕС стремились максимально увеличить объем собственного газоснабжения, чтобы держать цены в узде. При этом они действовали так, будто национальные рынки находятся в полной изоляции друг от друга. Подобная общепринятая манера поведения побудила директора Международного энергетического агентства Клода Мандиля отметить в недавнем интервью Euractiv.com: в Европе «из-за отсутствия политической воли у некоторых стран солидарность по-прежнему существует лишь на словах».

Дефицит политической воли действительно характерен для Европы. Важнее, впрочем, другое – ее неспособность принять адекватные контрмеры после прекращения Москвой подачи газа через Украину продемонстрировала, что создание единого внутреннего рынка голубого топлива на территории ЕС еще далеко от завершения. Дело не только в том, что страны-участницы Союза не смогли наладить сотрудничество для преодоления кризиса. У руководящих органов ЕС отсутствуют полномочия для вмешательства в целях разрешения подобных проблем в энергетической сфере. Согласно действующим соглашениям, определяющим функции ЕС, Еврокомиссия не вправе осуществлять энергетическую политику. До сих пор она пыталась повлиять на ситуацию в этой сфере с помощью «троянских коней» – политики по поощрению конкуренции и экологической политики. Но эти способы, на наш взгляд, нельзя считать наиболее эффективными и удовлетворительными механизмами формирования единой энергетической политики. Дело в том, что они затрагивают пусть важные, но отдельные направления, не связанные с основой энергетической политики.

В том, что касается энергетических вопросов, Брюссель, по сути, не имеет права голоса – оно принадлежит правительствам стран-участниц. Одним из результатов такой ситуации стал тот факт, что до сих пор не предпринимается достаточных усилий по объединению распределительных сетей, а ведь это создало бы равные условия игры для всех электроэнергетических и газовых компаний Европы. Привязка этих сетей друг к другу позволила бы энергокомпаниям устранять дефицит газа в одной стране за счет его транспортировки из другой, где имеется избыток голубого топлива. Это, в свою очередь, было бы выгодно европейскому потребителю, поскольку усилилась бы конкуренция; одновременно создавался бы механизм для преодоления внезапно возникающих кризисов. Более того, хотя все страны ЕС обязаны подчиняться одним и тем же директивам в отношении либерализации энергетических рынков и разукрупнения компаний-монополистов, их правительства относятся к выполнению этих директив совершенно по-разному. В ряде стран они трактуются таким образом, чтобы блокировать конкуренцию. В большинстве государств объединенной Европы на рынках сохраняется гегемония бывших госкомпаний-монополистов. В Италии и Франции, к примеру, энергетический сектор отличается крайней структурной концентрацией, и отсутствие конкуренции там очевидно для всех.

Компромисс, достигнутый на последнем по времени этапе либерализации энергетического рынка ЕС – так называемый «третий энергетический пакет», вступивший в силу в июне прошлого года – следует признать в основном неудовлетворительным. К примеру, он не предусматривает требования о выводе распределительных трубопроводов и газохранилищ из собственности вертикально интегрированных компаний. Подобная децентрализация собственности необходима, чтобы обеспечить не только отсутствие дискриминации в доступе к распределительным системам и эффективное использование запасов газа, но и – что, пожалуй, даже важнее – исключить авантюризм в инвестиционной политике энергокомпаний. Действующая на рынке вертикально интегрированная фирма может осуществлять капиталовложения в инфраструктуру таким образом, чтобы не подпускать к нему потенциальных новых участников, например, за счет поддержания низкой пропускной способности трубопроводов и газохранилищ.

После децентрализации у владельцев распределительных сетей, напротив, появится стимул для обеспечения доступа к своей системе как можно большему количеству конкурирующих между собой компаний, поскольку это позволит им транспортировать максимальные объемы газа, и, соответственно, увеличить собственные доходы. Другая важная характеристика децентрализованных сетей заключается в том, что они требуют менее пристального – и менее произвольного – надзора со стороны регулирующих органов. Соответственно, снижается риск их чрезмерного вмешательства в деятельность бизнеса и неэффективных действий.

Результатом подобной робости и неспособности заставить правительства стран-участниц провести подлинную либерализацию энергетических рынков стали, как выяснилось по итогам проведенного Еврокомиссией исследования ситуации в секторе, сохранение высокой концентрации отрасли, неликвидность рынка (т.е. незначительная доля спотовых транзакций по сравнению с объемами газа, переходящими из рук в руки в рамках долгосрочных контрактов), отсутствие физических «точек доступа», в том числе международных трубопроводов и терминалов для сжиженного газа, а также недостаточность объема трансграничных поставок для обеспечения реальной конкуренции.

Неудивительно, что в исследовании, проведенном Ecorys Nederland BV по заказу Главного управления энергетики и транспорта Еврокомиссии, делается вывод: «Обменные операции, как спотовые, так и фьючерсные, охватывают менее 10% общего объема оборота газа на территории ЕС». При всей своей приблизительности эта оценка свидетельствует о том, что европейский энергетический рынок по-прежнему отличается крайней негибкостью, не позволяющей оптимально распределять ресурсы и оперативно реагировать на внешние шоковые воздействия – в чем мы и убедились в ходе январского кризиса.

Отсутствие солидарности, наблюдавшееся в период российско-украинского газового кризиса – лишь один из симптомов заболевания. Общеевропейский внутренний энергетический рынок по-прежнему существует лишь на словах, а соблазн энергетического протекционизма, или, как выражаются некоторые, «энергетической независимости», грозит аннулировать даже имеющиеся чисто формальные успехи в этой сфере. Появление эффективного, открытого рынка с встроенным «механизмом солидарности» стало бы большим достижением для Европы. Но сначала такой рынок надо создать.

Протекционизм - не ответ на потерю рабочих мест
«Таймс», Великобритания

Для собственного выживания промышленности и бизнесу надо увеличивать продуктивность и улучшать показатели работы, а не жаловаться по поводу глобализации.

С сентября Великобритания потеряла более 100 тыс. рабочих мест. Поэтому не должна вызывать удивление мрачная уверенность многих людей в том, что и их собственное сокращение неизбежно. Анализ мнений 1200 с лишним руководителей бизнеса показывает следующее: их озабоченность по поводу гарантий занятости быстро сменилась подготовкой к поиску новых сотрудников. Кажущаяся неумолимой волна увольнений вкупе с появлением свежих талантов из самых разных стран, таких как Бразилия, Россия, Индия и Китай, легко позволяет объяснить причины такой быстрой смены умонастроений. Глобализация вынудила трудовое население Великобритании вступить в состязание в условиях масштабной конкуренции, и по-новому оценить свои собственные профессиональные навыки и умения.

С точки зрения работодателя это также означает начало борьбы с новыми вызовами, поскольку британскому трудовому населению теперь необходимо обеспечивать конкурентоспособность своей страны на международной арене. В такой ситуации призывы обеспечить работой в Британии британцев звучат бессмысленно. Это вполне понятная реакция на кризис, однако регулирование такого рода на рынке труда – не ответ на возникающие проблемы.

Как бы то ни было, стремление защитить себя от конкуренции нереалистично и неэкономично. Прежде всего, Британия исторически никогда не выступала за политику протекционизма. Двигателем нашей экономики является свободная торговля, а также признание того факта, что страны процветают только тогда, когда поддерживаются взаимоотношения между ними.

Далее, такое стремление непрактично. Задумайтесь, например, о том, сколько иностранных компаний инвестирует средства в Великобритании. Зачастую вместе со своими инвестициями они забрасывают в нашу страну хорошо образованных, опытных и высококвалифицированных сотрудников, работающих в той области, которой занимается компания.

Может ли Британия позволить себе упустить возможность научиться чему-то у других? Можем ли мы рисковать иностранными инвестициями в Великобритании в момент, когда нам необходимо укреплять международную торговлю, а не возводить препятствия на ее пути?

Следует также задуматься и о проблемах рынка. Существует общепринятое мнение о том, что организация должна отражать интересы клиентуры, чтобы стать привлекательной для своих потенциальных покупателей. Но в эпоху глобализации, когда общество богатеет благодаря своему разнообразию, сокращение базы талантов может на самом деле привести к краху.

Для собственного выживания промышленности и торговле надо увеличивать продуктивность и улучшать показатели своей деятельности. А это значит, что на работу следует принимать таких людей, которые обладают нужными навыками и способностями.

Вопрос сейчас заключается в том, как нам обеспечить подготовку и квалификацию своих трудовых кадров, чтобы они не уступали другим, чтобы у работодателей была возможность нанимать и продвигать самых лучших.

Речь здесь идет не о месте рождения. Речь идет о решении проблемы нехватки квалифицированной рабочей силы, а также об открытии для организаций широчайшего доступа к лучшим талантам. Для защиты рабочих мест надо сделать так, чтобы в бизнес и в экономику вернулись доверие и уверенность. Чтобы добиться этого, бизнес должен поверить, что у него достаточно возможностей, знаний и опыта для демонстрации хороших результатов. Важно не то, откуда приходят к нам квалифицированные специалисты, а то, чтобы они работали.

Растленное влияние капитализма
«Вашингтон таймс», США

Карл Маркс считал, что капитализм растлевает все, к чему ни прикоснется – в том числе и государства, утверждающие этот строй. Как это ни парадоксально, то, что недавно произошло с нашей экономикой, стало результатом именно этой тенденции – речь идет о влиянии финансового сектора на американское государство в пользу отказа от регулирования рынка. Вспомним, в стране, в конечном итоге получившей название СССР, у Маркса было два типа последователей – первые действительно верили в экономическую безупречность принципа государственной собственности и бесклассовое социалистическое общество; вторые на словах декларировали преданность марксизму, а на деле использовали систему для карьерного роста и личной наживы. Лишь в 1985 г. к власти в стране пришел верный адепт Маркса – Михаил Горбачев. Помните «гласность»? Горби был уверен, что знакомство советских людей с «прогнившим Западом» наглядно покажет им: марксизм и социализм – единственно правильный путь. Получилось же все с точностью до наоборот. Погружение СССР в океан западной массовой культуры привело к тому, что общество отвергло идею контроля государства над экономикой, и, в конечном итоге, к распаду самого Союза.

В процессе демонтажа государственной собственности ее ценные элементы достались представителям нового поколения. Впрочем, эти люди были теми же советскими аппаратчиками, только низшего звена – в основном выходцами из шпионского ведомства КГБ, владеющие ныне на правах личной собственности большей частью богатств России. Таким образом, коррупция в высших эшелонах власти этой страны на деле никуда не исчезла, в то время как большинство простых людей по-прежнему живет в нищете.

Можем ли мы извлечь из этого какой-то урок? Как ни странно – да, и об этом наглядно свидетельствует недавний крах многих «свободных» коммерческих рынков по всему миру. В нашей стране, конечно, избранные администрации, представляющие обе политические партии, предпочитают – или, по крайней мере, традиционно предпочитали – держаться подальше от «средств производства» нашего народного хозяйства, будь то кредитные и фондовые рынки, банковская система или реальный сектор, производящий товары и услуги. При этом, в полном соответствии с постулатами Маркса, эти сектора экономики обрели необычайное могущество. Тем не менее, поскольку – опять же традиционно – официальные связи между гигантским частным сектором и властями почти отсутствуют, эти два элемента, вопреки опасениям Маркса, не объединились с целью нарушения прав граждан.

Однако в последнее время мы имели не один случай в этом убедиться – частный сектор со всей его экономической мощью, особенно если он остается без надзора, не в состоянии удержаться от использования любых способов заработать легкие деньги, не задумываясь о долгосрочных последствиях, если государство ему это позволяет. Именно так и случилось в нашей стране. В США погоня за быстрыми, легкими деньгами в постоянно возрастающем масштабе всегда становилась причиной экономических катастроф. Это может происходить из-за того, что личные доходы зависят от шагов, по определению приводящих к конфликту между собственными интересами и служебными обязанностями. Порой эти конфликты оборачиваются откровенно преступными действиями: мошенничеством (например, строительством финансовых пирамид), биржевыми операциями с использованием конфиденциальной информации и простыми хищениями. Все это в различных формах мы наблюдали в последние месяцы.

В основном, однако, схемы для «быстрого заработка» представляют собой простой неофициальный сговор с «встроенным» – и в основном нерегулируемым – конфликтом интересов. И, по крайней мере на сегодняшний день, создается впечатление, что у нас действовало несколько весьма масштабных афер из этой категории, и это, несомненно, требует новых, основанных на реальном анализе ситуации, надзорных мер со стороны государства.

Самую печальную известность приобрели подобные схемы, действовавшие в период бума и краха на рынке недвижимости. Как и в большинстве якобы сложных финансовых вопросов (и как это происходило в периоды аналогичных циклических колебаний в прошлом) на деле все здесь достаточно просто: в секторе, связанном с риелторским бизнесом, непременное условие получения прибыли – это предоставление кредита на покупку жилья (и чем больше его сумма, тем лучше). В результате, почти все заявки на ипотечные кредиты удовлетворялись – не в качестве инструмента долгосрочных инвестиций, а для ускоренного и прибыльного «прокручивания» средств: сначала с таких кредитов снимались сливки в виде комиссии или процентов, после чего они «пакетировались» (а точнее, «маскировались») для продажи банкам, инвестиционным компаниям и институциональным инвесторам, многие из которых приобретали эти кредитные обязательства за счет наших с вами «надежных» пенсионных накоплений.

Одним словом, от кредитов избавлялись прежде, чем они успевали стать проблемными – как только участники подобных схем понимали, что надежность выплат не гарантирована. По сути, на рынке недвижимости была построена гигантская финансовая пирамида. И в конечном итоге выяснилось, что даже у менеджеров Fannie Mae и Freddie Mac (полугосударственных корпораций, называвшихся «предприятиями с государственным финансированием») размер многомиллионных премиальных был привязан к объему (в основном проблемных) кредитов, которые они предоставляли и «секрьюритизировали». Что уж тут говорить о «конфликте интересов» – рынок недвижимости прогнил насквозь!

А теперь урок от Карла Маркса: государство должно управлять экономикой – но не в роли владельца и менеджера конкретных предприятий. Подобная форма собственности проявила себя фактически несовместимой с нашей системой свободного предпринимательства; кроме того, как убедились русские, подобные предприятия крайне неэффективны и не способны гибко реагировать на потребности рынка.

Однако в обязанности нашего государства и сегодня должен входить надзор за качеством и добросовестностью деятельности на финансовом рынке, особенно в его банковском и неакционерном сегментах. И неспособность справиться с этой обязанностью – недостаток, присущий всем нашим администрациям и всем созывам Конгресса, как минимум с 1980-х гг.

Неужели их просто подкупали лоббисты большого бизнеса и финансового сектора? Возможно: много лет Капитолий, предвыборные кампании и даже исполнительная власть буквально купались в корпоративных деньгах на «политическое бездействие» – достаточно вспомнить о гигантском жалованье топ-менеджеров в Fannie Mae и Freddie Mac. И в конечном итоге именно этот провал государства в выполнении своих надзорных функций – с тем же результатом, что и прямая коррупция – стал причиной нынешнего кризиса. Все точно по Марксу.

Запад простудился - у Востока озноб
«Гардиан», Великобритания

Существует два типа глобальных экономических кризисов: одни начинаются на периферии и постепенно добираются до центра, а другие поражают ядро и распространяются вовне. Первые более распространены, вторые более опасны.

На протяжении девяностых и в первые годы нынешнего десятилетия развивающиеся рынки пережили немало страхов. Мексика была первой страной, в которой обрушилась национальная валюта, и по ее образцу развивались азиатский кризис 1997 г., российский дефолт 1998 г. и аргентинский коллапс в конце 2000 г.

Тогда некоторые из нас говорили, что эти начинающиеся кризисы служат предупреждением о грядущих бедах. Глобальная экономика была подобна человеку среднего возраста, у которого начинаются боли в груди. Хотя врач говорит, что он слишком много ест, пьет и курит, человек продолжает ни в чем себя не ограничивать. В результате он зарабатывает обширный инфаркт. Поскольку предупреждения не были услышаны, сегодня мы имеем кризис второго типа, от которого не спрятаться никому. Безусловно, именно так было в 1929–32 гг. – то был единственный прецедент распространения экономических бед из ядра на периферию – и абсолютно точно, что именно это переживают сегодня развивающиеся рынки.

Но нигде воздействие глобального кризиса не ощущается так болезненно, как в Восточной Европе. В пятницу Всемирный банк, Европейский инвестиционный банк и Европейский банк реконструкции и развития объявили о том, что в ближайшие два года они выделят странам Центральной и Восточной Европы около 25 млрд евро, но нужно гораздо больше. В странах бывшего «железного занавеса» разворачивается экономическая катастрофа. Россия на горьком опыте убедилась в опасности своей зависимости от экспорта нефти и газа; уровень падения объема промышленного производства в годовом исчислении измеряется двузначными цифрами, и, несмотря на мощное рецессионное давление, процентные ставки повышаются для того чтобы сохранить курс рубля по отношению к бивалютной (доллар-евро) корзине в рамках установленного коридора.

Еще хуже дела в соседней Украине. В январе промышленное производство сократилось на треть по сравнению с январем прошлого года; объем потребления резко упал; ставки однодневных кредитов составляют около 50%; МВФ отложил выделение Украине второго транша кредита, поскольку правительство не в состоянии сбалансировать бюджет. Велика вероятность дефолта по долговым обязательствам, который может спровоцировать экономический коллапс во всех странах региона.

В Болгарии и Румынии закрыты принадлежащие иностранным владельцам заводы, производящие дешевые товары. Валюты этих стран оказались под мощным давлением, а процентные ставки достигли небывалых высот. Вмешательства МВФ следует ожидать уже в ближайшие недели.

Прибалтийские государства оказались в двойной ловушке; из-за кредитного кризиса им перекрыт доступ к западному капиталу, а их основные экспортные рынки – Россия и еврозона – находятся в трудном положении. Темпы сокращения ВВП Латвии и Эстонии в годовом исчислении приближаются к 10%.

Суровая встряска

В последние недели финансовые рынки Венгрии подверглись суровой встряске. Глобальные рынки капитала позволили этой стране профинансировать ипотечные кредиты, деноминированные в иностранной валюте. Проблема с такими кредитами заключается в том, что при обесценивании национальной валюты ваши платежи резко растут, а именно такая судьба ожидала форинт, когда зарубежные инвесторы обеспокоились огромным дефицитом Венгрии по текущим счетам.

Благодаря принадлежности к зоне евро, Словакии удалось избежать самого худшего в финансовых потрясениях, но по ней сильно ударило падение глобального спроса на промышленные товары. За последние 15 лет многие автопроизводители перенесли свое производство в Словакию, но теперь VW приостановил производство, а Kia сократила рабочее время на 25%.

В остальных странах такая же печальная картина. Курс польского злотого резко упал; в Чехии обрушилось промышленное производство; Турция снизила процентные ставки после того, как стало известно, что производство автомобилей сократилось на 60% по сравнению с прошлым годом. На прошлой неделе центральные банки Венгрии, Польши, Румынии и Чехии выступили с совместным заявлением, в котором подчеркнули, что они готовы к вмешательству ради защиты своих валют.

Сегодня Восточная Европа находится на грани повторения азиатского кризиса 1997 г., и перспективы весьма унылы, если только не произойдет резкого повышения глобального спроса. Судя по последним данным из США, Китая, Японии и Германии, до этого дело дойдет нескоро.

Но есть и пара лучей надежды. Первый состоит в том, что резкое снижение промышленного производства на каждом континенте может оказаться частью глобальной операции по освобождению от активов, и когда этот процесс будет завершен, фирмам потребуется начинать увеличивать объем производства даже для удовлетворения более низкого спроса.

Рабочая сила в Центральной и Восточной Европе дешева, поэтому вероятно, что при завершении спада компании, стремясь сэкономить деньги и увеличить прибыли, начнут переносить производство в Польшу, Словакию и Болгарию. Однако это будет не так просто, как может показаться. Налогоплательщики богатых стран Западной Европы и Северной Америки только что потратили целое состояние, спасая совершенно бесполезных банкиров, и не очень-то хотят вдобавок лишиться рабочих мест. В начале девяностых Россия и ее бывшие сателлиты были лабораторными мышами, над которыми ставился эксперимент по быстрому переходу к капитализму; теперь они станут лакмусовой бумажкой, которая покажет, насколько богатые страны привержены борьбе с протекционизмом.

Мы исходим из того, что Николя Саркози играет в одиночку, говоря, что он рассчитывает на то, что помощь государства французской автомобильной индустрии пойдет на сохранение рабочих мест во Франции, а не в Словакии. Но благосостояние Уолл-стрит и быстрорастущий уровень безработицы дают сочетание, которое означает неблагоприятную атмосферу для тех, кто считает, что мир не должен отворачиваться от свободной торговли.

Для Европейского союза проблемы бывшего коммунистического блока стали бы реальным вызовом и в самые благоприятные времена. Но сейчас времена далеко не благоприятные. Богатым странам Западной Европы будет нелегко помочь менее обеспеченным восточным соседям в то время, как Германия, Франция, Италия и Испания переживают рецессию, в Ирландии обрушился рынок жилья, а на улицах Греции проходят акции протеста. Наконец, австрийские банки надавали кредитов странам Восточной Европы, платежеспособность которых находится теперь под вопросом. Все это станет первым настоящим испытанием еврозоны. Есть уже такие, кто полагает, что давление, оказываемое на евро, приведет к тому, что одна или несколько стран – обычно кандидатами считают Италию и Грецию – решат отказаться от единой валюты.

Это по-прежнему кажется маловероятным, хотя нужно сказать, что за последние полтора года произошло много маловероятных вещей – например, национализация значительной части банковской системы Великобритании. Однако, чем евро шире, тем он слабее, и это совершенно очевидно.

Саморазрушение капитализма
«Гардиан», Великобритания

Экономическую политику президента Барака Обамы следует рассматривать в надлежащем контексте – в контексте борьбы между американским и глобальным капитализмом. Мы привыкли считать глобальный капитализм логическим продолжением национального, и тот факт, что между ними идет борьба, ускользал от нас, пока они не уничтожили друг друга. Сейчас Обама пытается вернуть их к жизни. В эпоху расцвета американского капитализма локальный экономический рост подстегивал национальный, а он в свою очередь способствовал благосостоянию рабочей силы. Американская промышленность порождала рабочие места, создавая, таким образом, покупателей. Состояние страны было вплотную связано с состоянием национальной промышленности, пусть даже она находилась в частных руках. Автомобильные заводы «Форда», например, кормили целые города, давая работу их жителям поколение за поколением. Купить «форд» значило инвестировать в благосостояние Америки. Однако капитализм по своей природе движим конкуренцией и непрекращающимся поиском прибыли. Американский капитализм со своими профсоюзами, правами работников, минимальной зарплатой и правами потребителей стоял на пути дешевого труда, дешевых товаров и конкуренции за большую прибыль. В результате сегодня бренд американского капитализма переживает кризис. Глобальный капитализм процветает в тех случаях, когда государственные границы и законы можно не принимать во внимание. В 1980 годы - эпоху приватизации и структурных реформ - страны третьего мира открывали свои экономики, чтобы получать иностранную помощь. Это позволяло межнациональным корпорациям не беспокоиться о трудовом законодательстве, минимальной зарплате и медицинском страховании и спокойно получать сверхприбыли.

Идеологическим оправданием перехода от американского капитализма к глобальному послужил призыв Рональда Рейгана к ограничению роли государства в экономике. В реальности это означало отход от идей социального государства, в сочетании с либерализацией внешней и внутренней торговли.

Во время восьмилетнего правления Билла Клинтона на идеологию «свободы для свободного рынка» ссылались сторонники заключенного в 1992 г. Североамериканского соглашения о свободной торговле. К моменту прихода к власти Джорджа Буша в 2000 г., государство и регулирование торговли стали жупелом. Предполагалось, что свободный рынок должен быть полностью свободным, саморегулирующимся и самокорректирующимся. Поскольку рынок в поисках прибыли не может работать против себя, он будет обуздывать жадность и невоздержанность, защищая работников и потребителей. Контроль над рынком был оставлен на милость самого рынка, население уверовало в рыночную идеологию Клинтона, и тут глобальный капитализм одержал верх над американской моделью и американцами, рабочие места которых уплыли за границу. До Рейгана американский капитализм говорил американцам: «Мы преуспеваем, только если вы преуспеваете». К правлению Буша мы пришли с новым лозунгом: «Вы преуспеваете, только если преуспеваем мы».

Потом Буш втянул Америку в Иракскую войну, дорого обошедшуюся стране, стоившую ей международной репутации и унесшую множество американских и иракских жизней. Экономический крах не мог не привести к идеологическому кризису, граничащему с кризисом идентичности. Возник вопрос: чем мы стали? Кандидатура Обамы лучше соответствовала обстановке, чем кандидатуры Хиллари Клинтон и Джона Маккейна, и позволяла американцам преодолеть страх и сомнение.

Избрав Обаму, американский народ поручил ему работу, достойную Геракла. Ему предстоит воскресить американский капитализм, одновременно не позволив США утратить роль ведущего игрока глобального капитализма.

В своей речи, произнесенной в Конгрессе 24 февраля, Обама назвал кризис результатом в том числе «обогащения богатых» и снятия ограничений ради «сиюминутной прибыли за счет здоровья рынка». Его антикризисный план стоимостью в 787 млрд долл. стал попыткой вернуть к жизни американский капитализм. Он обещает инвестировать в развитие технологий, покончить с нефтяной зависимостью с помощью возобновляемых источников энергии, спасти серьезно пострадавшую автомобильную промышленность, улучшить положение в сферах образования, здравоохранения, жилья и занятости. При этом США остаются вовлеченными в глобальный капитализм. Китаю принадлежат казначейские обязательства США на сумму 700 млрд долл. Поэтому Америка вынуждена продолжать покупать китайскую продукцию, что, по иронии судьбы, может только замедлять рост американского капитализма. В то же время, США приходится бороться с Китаем, Евросоюзом, Россией, Японией и Индией за доступ к сырью и минералам, новым рынкам, дешевой рабочей силе, и – по крайней мере, в настоящий момент – нефти.

Обама не ищет альтернативы капитализму. Это не в его силах. Ему приходится одновременно возрождать национальную экономику и отвечать потребностям глобального капитализма. Однако пока нельзя быть уверенным в том, что эти две модели капитализма когда-нибудь научатся сосуществовать.

Признания «мудреца»
«Ньюсуик», США

Сегодня, когда финансовая система лежит в руинах и на кону – триллионы долларов государственных ассигнований, эксперты по экономическим вопросам превратились в своеобразную «касту жрецов». Каждый день – в эфире, Интернете и печати – десятки экономистов и аналитиков выносят вердикты о том, насколько серьезен нынешний кризис и как долго он продлится. Есть, однако, основания для скептического отношения к этим прогнозам. Пусть во многих случаях речь идет о мнениях людей знающих и проницательных, объективными и беспристрастными их считать нельзя. Я это точно знаю, ведь я был одним из них. И хотя я никогда не говорил того, что не соответствовало бы моим взглядам, сами эти представления порой, пусть и исподволь, определялись теми, кто платит по счетам. К экспертам-экономистам относиться следует так же, как к политикам и корпоративным менеджерам – или ко всем, кто что-то продает. Говард Шульц, глава Starbucks, недавно обошел все информационные телепередачи, рассказывая о своих планах предложить клиентам растворимый кофе. Он подробно рассказывал о нынешних тенденциях в потреблении этого напитка и предпочтениях людей. Никто не сомневается в его знании рынка, но все мы понимаем: говоря все это, Шульц занимается своим прямым делом – продает кофе.

Многие профессионалы-экономисты работают на крупные инвестиционные компании. Некоторые являются их штатными сотрудниками, у других есть собственные исследовательские фирмы, продающие свои аналитические разработки хеджевым фондам, ПИФам и пенсионным фондам. Этих специалистов чаще всего интересуют не абстрактные научные проблемы, а прикладные экономические данные, которые можно использовать при принятии инвестиционных решений – например, о влиянии роста безработицы на проценты по облигациям и котировки акций. Тем не менее к таким ученым часто обращаются СМИ с просьбой прокомментировать именно эти проблемы.

Подобно Шульцу, у всех подобных экспертов есть собственные соображения – они не носят злонамеренного характера, но тем не менее определяют их мировоззрение. Многие годы я работал главным экономистом в инвестиционной компании, специализирующейся на акциях, демонстрирующих динамичный рост котировок. Естественно, менеджеров, вкладывающих капиталы в такие акции, интересует «оптимистическая» сторона вопроса. Они ищут компании, находящиеся «на взлете». И я, представляя эту фирму, старался оценивать ситуацию по принципу «стакан наполовину полон», что соответствовало и моему собственному мировосприятию, и целям моих работодателей – вселить уверенность в уже имеющихся клиентов и привлечь новых.

А теперь возьмем экономиста или аналитика, работающего на фирму, играющую на понижение, или специализирующуюся на операциях с облигациями. В первом случае его скорее всего будут интересовать компании, производящие впечатление благополучных, но на самом деле слабые, а во втором – такие факторы, как процентная ставка, уровень инфляции и экономическая политика государства. Сигналы они будут искать скорее на кредитном, а не на фондовом рынке, и в своих оценках будут скорее осторожны, консервативны или пессимистичны. У других экспертов задача иная – продать свои исследовательские разработки. Алан Гринспен, к примеру, сделал карьеру и создал себе репутацию в качестве партнера в компании Townsend-Greenspan, чья клиентура полностью совпадала со списком тогдашних воротил Уолл-стрит. Уважаемые исследовательские компании получают солидные гонорары, и покупатели требуют от них четких, сжатых и недвусмысленных аналитических докладов и прогнозов. Инвесторам нужны не туманные теоретические рассуждения, а руководство к действию. Гринспен преподносил себя как специалиста, способного разглядеть то, что другим недоступно; он предлагал клиентам четкие материалы, без всяких оговорок и неоднозначности, а они хорошо за это платили.

Прошлые ошибки не так уж и страшны, если в данный момент вы оказываетесь правы. Оценки Нуриэля Рубини по прозвищу Доктор Апокалипсис однозначными никак не назовешь. Теперь же, после того, как прогнозы Рубини насчет обвала цен на рынке жилья и системного коллапса оправдались, спрос на продукцию его фирмы RGE Monitor постоянно растет. Вездесущий Марк Занди – он продал свою консалтинговую компанию агентству Moody's и теперь работает там главным экономистом – постоянно говорил о необходимости масштабных финансовых стимулов, и с тех пор, как администрация Обамы взяла на вооружение многие его рекомендации, комментарии этого эксперта идут нарасхват.

И это может принести немалые деньги. К примеру, аналитик рынка финансовых услуг Мередит Уитни не раз попадала на обложки журналов за то, что «резала правду-матку» о банках, чью деятельность ей поручали оценить. Несколько недель назад она ушла с высокооплачиваемой должности в Oppenheimer и открыла собственную консалтинговую фирму – то есть теперь Уитни будет брать денежки с многих клиентов своего прежнего работодателя за собственные «недвусмысленные» прогнозы.

Возможно, существуют и «эксперты», намеренно подгоняющие выводы под собственные концепции. Но таких, на мой взгляд, немного. Проблема не столько в добросовестности торговцев аналитическим товаром, сколько в рыночных силах, которые проводят их отбор. В благополучные времена, когда люди ощущают уверенность в себе, эксперты, придерживающиеся аналогичной точки зрения, пользуются большим вниманием и спросом, чем пессимисты. Если же начинаются неприятности, а сейчас именно такой момент, мудрецами выглядят специалисты, чья точка зрения совпадает с общим мрачным настроем.

Таким образом, статус видных экспертов зачастую приобретают те, чьи слова гармонируют с настроением момента, и кто испытывает меньше трудностей с продажей своей продукции. Это не означает, что их анализ по определению неверен – речь идет о том, что он по определению подвержен влиянию рынка. Так что в следующий раз, слушая мнение очередного «эксперта» по экономическим или биржевым вопросам, помните: в конечном итоге вы имеете дело не столько с Дельфийским оракулом, сколько с Говардом Шульцем от науки.

Китай отправился «за покупками» на юг: забудьте «how do you do», учитесь произносить «ни хао»
«Ньюсуик», США

Будем надеяться, что на высокопоставленных китайских дипломатов распространяются бонусы для постоянных авиапассажиров. Учитывая, сколько времени и денег они тратят на перелеты, председателю Ху Цзиньтао и его заместителю Си Цзиньпину бесплатные билеты явно не помешали бы. Эта челночная дипломатия – один из элементов стратегии «Юг–Юг», призванной создать коалицию латиноамериканских и африканских стран, поставляющих сырье, в первую очередь нефть, Китаю. Беспокоит здесь вот что: пока все другие страны полностью сосредоточиваются на борьбе с собственными финансовыми кризисами, Китай, у которого денег хоть отбавляй (хотя его экономика, несомненно, тоже пострадала из-за сокращения спроса в США на китайские экспортные товары) оптом и в розницу скупает сырье у стран, остро нуждающихся в средствах.

Больше всего визовых штампов на паспорта китайские дипломаты собирают в Латинской Америке: так, заместитель председателя КНР Си Цзиньпин только что вернулся из поездки по региону, посетив сразу пять стран. Нечто похожее мы наблюдаем и в Западной Африке: председатель Ху только в феврале побывал в пяти тамошних государствах, обещая новые инвестиции и инфраструктурные проекты, в том числе по строительству моста в Мали, который Пекин называет самым масштабным «подарком» странам региона. Критики утверждают, что подоплекой подобной щедрости является стремление получить права на разработку нефтяных ресурсов.

Несомненно, тот же сценарий разыгрывается и в Венесуэле, где Си обещает внести 8 млрд долл. (еще 4 млрд вложит Каракас) в совместный фонд развития, предназначенный для реализации проектов, связанных с социальной сферой и гражданским обществом. Опять же речь не идет о чистой благотворительности: две страны также подписали соглашения, предусматривающие подготовку к разработке нефтяных месторождений в бассейне реки Ориноко на территории Венесуэлы, создание компании по строительству танкеров и сооружение ряда нефтеперерабатывающих заводов в Китае; в результате общее число контрактов, заключенных между Каракасом и Пекином, достигает уже 300.

В Бразилии Си и президент Луиш Инасиу Лула да Силва заключили соглашение, согласно которому Petroleo Brasileiro (Petrobras), бразильская нефтяная компания (она представляет собой открытое акционерное общество, но контрольный пакет остается за государством), будет поставлять 60–100 тыс. баррелей в сутки Unipec Asia, филиалу Китайской нефтехимической корпорации (Sinopec), и 40–60 тыс. баррелей в сутки компании PetroChina. В обмен, как явствует из меморандума о взаимопонимании, Китайский банк развития и Sinopec предоставят до 10 млрд долл. для финансирования разработки Petrobras труднодоступных морских месторождений, обнаруженных несколько лет назад на глубине нескольких километров – под скальным дном и соляными пластами. Соглашение также предусматривает возможную реализацию совместных проектов в сфере нефтяной индустрии, а также поставку китайскими компаниями товаров и услуг Petrobras.

В том, что Венесуэла готова поставлять нефть Китаю, ничего нового, конечно, нет. На прошлой неделе президент Уго Чавес, явно впадая в гиперболу, заявил: «Вся нефть, что может понадобиться Китаю для развития экономики в ближайшие 200 лет, находится здесь, в Венесуэле». Однако соглашение, подписанное Си и президентом Инасиу Лула да Силва, представляет сегодня первый масштабный выход Китая на рынок бразильских экспортных товаров, за исключением сельскохозяйственных (в 2008 г. Китай уже занял первое место среди импортеров сельхозпродукции из этой страны). Это событие заслуживает внимания еще и потому, что Вашингтон долгое время считал этого южноамериканского гиганта либерально-демократическим, рыночным «противовесом» нескольким странам континента, все больше уклоняющимся влево, и в принципе воспринимал его как «свою территорию», или, в более пренебрежительной формулировке, «свои задворки».

Китай стремится продемонстрировать, что на мировой торговой арене он «больше не выступает в роди ведомого», отмечает Сун Хун, научный сотрудник китайской государственной Академии общественных наук, специализирующийся на проблемах торговли. И в ситуации, когда президент Обама действует на «латиноамериканском направлении» довольно неторопливо, Китай без труда заполняет вакуум, играя первую скрипку в регионе. После подписания нового соглашения министр иностранных дел Бразилии Селсу Аморим назвал отношения с Китаем «самыми важными по линии «Юг–Юг». Обама, напротив, пока лишь слегка обозначил заинтересованность в сотрудничестве со своим бразильским коллегой; в ходе визита Лулы в Вашингтон в марте этого года президенты должны обсудить вопросы о биотопливе и Дохийском раунде торговых переговоров под эгидой ВТО.

Имеющиеся у Бразилии запасы нефти (по оценкам, емкость морских месторождений составляет 12 млрд баррелей, а подсолевых месторождений - еще 100 млрд баррелей) помогут осуществить планы правительства по вхождению Petrobras в «категорию нефтедобывающих компаний-тяжеловесов». Если даже подобные запасы не позволят стране превратиться в великую нефтяную державу, полученные от Китая средства по крайней мере позволят ей сократить отставание от ведущих игроков в этой сфере. К китайскому финансовому источнику в последнее время припадает не только Венесуэла, но и Россия. На прошлой неделе Пекин предоставил российским нефтяным компаниям «Транснефть» и «Роснефть» кредит в 25 млрд долл. в обмен на поставку 300 тыс. баррелей черного золота в сутки в течение 20 лет. «Новообретенные связи с Китаем, Россией и другими «полусверхдержавами» говорят о стремлении Бразилии к проведению сбалансированной внешней политики, налаживанию отношений как с государствами Латинской Америки, так и со странами с развивающейся рыночной экономикой, расположенными за пределами Западного полушария», – отмечается в докладе Совета по делам Западного полушария (Council on Hemispheric Affairs), опубликованном 23 февраля.

В условиях нынешнего кризиса Бразилия, как и другие страны, сталкивается с серьезными трудностями: 2009 г. для нее начался с ухудшения экономической ситуации, увеличения безработицы и снижения потребительского спроса. В результате рост ВВП Бразилии в этом году может составить менее 2%. В этих условиях, как отмечается в недавнем аналитическом докладе Общества по изучению Северной и Южной Америки (Americas Society), Petrobras разработала план по увеличению расходов, скоординированный с шагами правительства по стимулированию экономики. Он включает выделение 28 млрд долл. на разработку недавно открытых подсолевых месторождений нефти. Немалую часть этой суммы составляют полученные от Китая 10 млрд. Сегодня, когда большинство стран сталкиваются с дефицитом денежных средств, для Китая наступил благоприятный момент – он может использовать свои валютные резервы с максимальной выгодой.

Латинская Америка долгое время представляла собой сырьевой придаток США, хотя последние сто лет страны региона стараются развивать отрасли промышленности с более высокой добавленной стоимостью. В декабре прошлого года, когда Ху Цзиньтао совершал свой визит на Кубу, в Коста-Рику и Перу, заключая повсюду соглашения о свободной торговле (после того, как в прошлом месяце были ускорены переговоры с Аргентиной, их общее количество в латиноамериканском регионе достигло пяти), посол Мексики в Китае Хорхе Гуахардо выразил беспокойство в связи с тем, что торговые отношения Пекина со странами Латинской Америки имеют чрезмерный «сырьевой» перекос. Он бы предпочел, чтобы «поощрялись инвестиции в обрабатывающую промышленность»: это стало бы «отличной возможностью способствовать развитию всех заинтересованных сторон». Однако после латиноамериканского турне Ху Цзиньтао возникает впечатление, что для Китая «сотрудничество по линии «Юг – Юг» означает возврат региона к роли сырьевого придатка.

Так что китайские дипломаты, купающиеся в этом потоке нефти, пожалуй, все же могут обойтись без бонусов для постоянных авиапассажиров.

Использованы материалы сайтов www.inopressa.ru, www.inosmi.ru