Выставочные и конгрессные центры
Главное меню
тел. (495) 223-42-15
Во что обойдутся Европе идеи Макрона
«Ди Вельт», Германия
Это был прекрасный план, который придумали Эммануэль Макрон и его советники. Вскоре после выборов в Бундестаг французский президент представляет свои идеи по реформированию Европы. А новое правительство ФРГ под руководством канцлера Ангелы Меркель может сразу же включить эти идеи в программу коалиции. Плюс для Европы и, что для Парижа, пожалуй, еще важнее, плюс для Макрона. Однако этот прекрасный план не прошел. Его немецкая партнерша Меркель из-за сложных результатов выборов пока занята формированием нового правительства. Кроме того, один потенциальный партнер по коалиции невысокого мнения об идеях Макрона по поводу углубленной Европы, по крайней мере о его экономических представлениях.
В день большого выступления Макрона в Сорбонне в Берлине был распространен документ, в котором излагалась позиция уходящего правительства ФРГ. Там говорилось о четком отказе от любой формы общей ответственности. «Мы должны быть в состоянии создать настоящую стабильность с помощью реформ, а не сложных и дорогих финансовых конструкций», — цитировало агентство Bloomberg бумагу министерства финансов. В Париже уже тогда могли почувствовать, что с таким волнением ожидаемое выступление президента, пожалуй, не будет таким успешным, как надеялись. Заявленную цель французского президента, а именно привести ЕС к новому единству, а европейской интеграции придать новое измерение, в будущем ожидает еще больше трудностей, чем сегодня.
Место для его выступления было оформлено настолько по-европейски, насколько это было только возможно. Окруженный флагами европейских стран — членов ЕС и звездным флагом ЕС, Макрон обратил свои слова в почтенной Сорбонне к своим землякам и к европейской общественности. «Мы забыли защитить Европу. Брюссель, вот и мы», — начал Макрон свою речь в защиту Европы. Среди центральных требований французского президента уже давно упоминается введение для еврозоны должности министра финансов, который управлял бы совместным бюджетом 19-ти стран — членов еврозоны. Макрону при этом видится свой собственный бюджет, в который члены валютного союза платят 3-4% своего ВВП. Сразу получилась бы сумма в 428 млрд евро.
Германия как крупнейший член евроклуба должна была бы платить в общий котел почти 30%. Немецкие критики особенно опасаются вступления в трансферный союз, в котором деньги будут переводиться от сильных стран в слабые. Действительно, такие фискальные благодеяния могли бы уничтожить привлекательность реформ или привести к иным неправильным направлениям развития. Германское выравнивание финансовых возможностей федеральных земель является для этого прекрасным примером. Некоторые федеральные земли даже готовы более вяло собирать у себя налоги, чтобы меньше платить в другие земли.
Такую идею немецкие экономисты считают фатальной.
При трезвом рассмотрении существуют лишь две стабильные модели будущего. Или национальные государства сохраняют свои собственно национальные свободы, то есть могут сами определять свои бюджеты без большого вмешательства Брюсселя. Тогда соответствующие правительства должны также взять на себя и ответственность за свои действия, то есть в случае чрезмерной задолженности могут также и обанкротиться. Этот проект первоначально предварял создание валютного союза и отражен, например, в Маастрихтском договоре.
К этой модели — и к соблюдению правил — хочет вернуться, например, глава СвДП Кристиан Линднер: «Политика еврорегиона, которая базируется на решении экономических проблем с помощью денег Центрального банка, была безуспешной».
Встречным проектом является полная централизация. Здесь решения и ответственность становятся общими. Пока еврозона использует понемногу из обоих проектов с соответственно скромным результатом. Министры финансов по-прежнему имеют право на свои бюджеты, в случае фискальных перекосов вступает в дело европейский механизм спасения и таким образом предотвращает банкротство государства. То есть действия и ответственность отделены друг от друга, что создает драматические неверные мотивации и прежде всего хоронит все усилия по проведению реформ.
Идея Макрона о европейском валютном фонде, своего рода IWF для еврозоны, в глазах немецких экономистов только бы стабилизировала эту неправильную систему.
Идея Макрона об общей армии и совместном военном бюджете хотя и имеет принципиально больше сторонников, однако и это предложение обошлось бы Германии слишком дорого. Пока Германия платит только 1,2% своего ВВП на оборону. В других государствах зоны евро эта доля значительно выше. Например, во Франции это 2,3% — почти вдвое больше. При общем бюджете страны-члены должны будут платить одинаковую долю. Для Германии это неизбежно повлечет за собой более высокие военные расходы.
С гораздо большим интересом в Германии могут встретить предложение Макрона о введении налога на финансовые трансакции. Доход от них должен поступать в общий фонд развития ЕС. Для Великобритании, которую вряд ли можно заинтересовать такой акцией, эта мера стала бы желанным поводом, чтобы после Брексита вновь поднять собственную финансовую индустрию. Внутри ЕС такая модель давно обсуждается, но пока без успеха. Также и предложение французского президента о повышении налога на CO2, чтобы заставить платить крупных загрязнителей воздуха, Германия могла бы поддержать.
Идеи президента Франции Макрона об укреплении и оживлении ЕС встречают неоднозначную реакцию у членов организации. Германия как крупнейший член евроклуба готова поддержать далеко не все его предложения.
Можно ли достичь «Целей устойчивого развития»?
«Проджект синдикейт», США
Речь президента США Дональда Трампа в ООН привлекла много внимания из-за своей эксцентричной и воинственной риторики, включая угрозы аннулировать ядерное соглашение с Ираном и «полностью разрушить» Северную Корею. В основе этих деклараций лежит четкий сигнал: суверенное государство по-прежнему является самой важной ценностью, а национальные интересы затмевают общие цели. Все это не сулит ничего хорошего «Целям устойчивого развития» (ЦУР).
Принятые ООН за год до избрания Трампа «Цели устойчивого развития» требуют сотрудничества всех стран по критически важным мировым проблемам, связанным с изменением климата, бедностью, здравоохранением и так далее. Но не становится ли сейчас — когда международное сотрудничество отвергается, а в администрации Трампа отрицают изменение климата, — достижение этих целей пустой мечтой?
ЦУР всегда были обречены на сильное сопротивление, вызванное радикальными технологическими переменами, геополитическим соперничеством и ростом социального неравенства. Но популистские призывы к проведению националистической политики, и в частности к торговому протекционизму, значительно усиливают это сопротивление. Если упрощать, население теряет веру в то, что хорошее государственное управление (включая монетарную и бюджетную дисциплину) и свободные рынки способны принести им пользу.
Все развитые страны столкнулись с серьезными бюджетными проблемами, а развивающиеся ослабели из-за низких цен на сырье, поэтому идея платить за глобальные общественные блага становится все более непривлекательной. Тем временем рынки все сильнее попадают под влияние узких интересов.
Истоки состояния экономики нередко лежат в политике. Роберто Унгер из Гарвардской школы права утверждает, что для преодоления трудностей в процессе развития, основанного на знаниях, потребуется «инклюзивный авангардизм». Демократизация рыночной экономики, считает он, возможна только с «соответствующим углублением демократической политики», а это предполагает «институциональную перестройку самого рынка».
Однако в США политическая система выглядит не способной провести подобную перестройку. Два профессора Гарвардской школы права — Кэтрин Гейл и Майкл Портер — полагают, что двухпартийная система Америки «превратилась в главный барьер на пути решения практически любой важной проблемы», стоящей перед страной.
Политические лидеры, пишут Гейл и Портер, «соревнуются в идеологии и нереалистичных обещаниях, а не в действиях и результатах», они «раскалывают избирателей и обслуживают интересы узких кругов», и все это при недостаточной подотчетности.
Существуют четыре потенциальных комбинации результатов развития для страны: (1) хорошее государственное управление и хорошая экономическая политика; (2) хорошая политика и плохая экономика; (3) плохая политика и хорошая экономика; (4) плохая политика и плохая экономика. При прочих равных есть только один шанс из четырех, что будет достигнута двойная победа в виде качественного госуправления и сильных экономических показателей. И этот шанс снижается еще сильнее из-за других радикальных факторов — от природных катастроф до внешнего вмешательства.
Есть мнение, что технологии помогут преодолеть влияние подобных факторов, поскольку они способны стимулировать рост экономики, которого будет достаточно для создания ресурсов, необходимых, чтобы смягчить это влияние. Но хотя эти технологии позитивны для потребителей, у них есть свои собственные серьезные издержки.
В краткосрочной перспективе технологии убивают рабочие места и требуют переобучения рабочей силы. Кроме того, технологиям, основанным на знаниях, свойственен эффект «победителю достается все»: крупные центры получают доступ к знаниям и власти, а менее привилегированные группы, классы, отрасли и регионы с трудом выдерживают подобную конкуренцию.
Благодаря социальным сетям возникающее недовольство распространяется быстрее, чем когда-либо в истории, что приводит к расцвету деструктивной политики. Все это способствует геополитическому вмешательству, а ситуация быстро скатывается к сценарию двойного поражения, в котором нет победителей.
Сочетание плохой политики с плохой экономикой в одной стране может легко привести к вирусному заражению соседей: из-за роста миграции политический стресс и нестабильность распространяются на другие страны. По данным Верховной комиссии ООН по делами беженцев, в прошлом году в мире насчитывалось 65 млн беженцев по сравнению со всего лишь 1,6 млн в 1960 г. Уровень миграции в ближайшее время, как ожидается, не будет снижаться.
«Цели устойчивого развития» призваны смягчить это давление путем защиты окружающей среды и улучшения жизни людей внутри их родных стран. Но для достижения этих целей потребуется намного более ответственная политика и намного более сильный общественный консенсус. А для этого нужен фундаментальный сдвиг в мышлении — переход от менталитета конкуренции к менталитету, акцентирующему внимание на сотрудничестве.
Унгер утверждает, что все демократические страны сегодня являются «малоэнергичными демократиями с недостатками»: в таких странах «отсутствие травм» (в виде экономического краха или военного конфликта) означает «отсутствие трансформации». И он прав. В подобных условиях, проявлением которых стала поддержка Трампом устаревшей вестфальской модели «государств-наций», достижение «Целей устойчивого развития» будет, видимо, невозможным.
Принятые ООН «Цели устойчивого развития» требуют сотрудничества всех стран по критически важным мировым проблемам, связанным с изменением климата, бедностью, здравоохранением и т.д. Но достижение этих целей в нынешних условиях вряд ли реально.
Труба раздора
«Эль Конфиденсьяль», Испания
Принято считать, что сиквел всегда хуже оригинала. Многие согласятся, что «Северный поток — 2», амбициозный проект строительства газопровода по дну Балтийского моря для транспортировки газа из России в Германию, — как раз такой случай. Не спасают огромные бюджеты, дипломатические скандалы, кабинетные схватки на самых верхах и даже вооруженные конфликты. Возможно, во всем этом и кроется причина неудач.
Несмотря на трения вокруг «Северного потока — 2», Германия не собирается отказываться от проекта, который позволит ей стать крупнейшим распределителем газа в Европе. Берлин делает все, чтобы не позволить другим европейским странам, Евросоюзу или американским санкциям встать у себя на пути.
Оказавшиеся в стороне от этого проекта страны Балтии и Восточной Европы считают себя пострадавшими и заявляют, что им выкручивают руки. Сильны опасения, что Москва с помощью Газпрома опутает Европейский союз новыми сетями и упрочит свое влияние на Германию, главную экономику ЕС.
Споры вокруг российского газа не новы. Еще до российско-украинского конфликта Москва и Киев находились в напряженных отношениях. Россия даже перекрыла Киеву газовый вентиль. Из-за этого значительная часть зависимых от голубого топлива европейских стран оказалась в сложном положении в самый разгар зимы. После присоединения Крыма к России ЕС еще яснее осознал риски зависимости от нее. Было принято решение диверсифицировать источники газовых поставок и найти более надежных партнеров. Но несмотря на санкции, введенные против России из-за украинского конфликта, Германия не отказалась от проекта газопровода.
Мигель Ариас Каньете, европейский комиссар по вопросам климата и энергетики, считает, что реализация проекта «Северный поток — 2» не решает энергетических задач, поставленных перед ЕС. Введение в строй газопровода усугубит зависимость Европы от российского газа. Разумнее рассмотреть возможность поставки энергоресурсов из других регионов, например Египта, Кипра или Израиля.
Сложно поверить, что «Северный поток — 2», проект газопровода протяженностью 1,2 тыс. км, существует в правовом вакууме. Однако это так. Газовая магистраль должна пройти по дну Балтийского моря через территории европейских стран до Германии в обход границ ЕС. Таким образом этот проект не регулируется европейским правом и к нему не применимы условия по ограничению монополий.
«Прокладка „Северного потока — 2“ в юридическом вакууме не соответствует интересам ЕС», — считает Ариас Каньете. Поэтому в июне Брюссель запросил у стран ЕС специальный мандат на прямые переговоры с Россией для обсуждения конкретных условий реализации проекта. Эта идея не понравилась Берлину.
В разгар препирательств между Германией и ее партнерами в игру вступили США. Вашингтон продлил санкции против России и еще больше осложнил ситуацию, распространив эти ограничительные меры на европейских участников «Северного потока — 2»: немецкие компании Uniper и Wintershall, голландскую Shell, австрийскую OMV и французскую Engie.
ЕС с глубокой обеспокоенностью отреагировал на сигнал из-за океана. Действия США были восприняты как вмешательство во внутренние дела, и председателю Еврокомиссии Жану-Клоду Юнкеру пришлось выступить в защиту проекта, который до недавнего времени так не нравился Брюсселю. «Мы готовы», — заявил Юнкер, говоря о новых санкциях.
Этой осенью в повестку дня технического персонала, послов и министров вернется «Северный поток — 2». Переговоры будут трудными. Противостояние стран Восточной и Западной Европы обострилось в свете идеи «Европы разных скоростей». Это может закончиться тем, что в огонь конфликта поддадут еще газа.
Реализация проекта «Северный поток – 2» сталкивается с противоречиями внутри ЕС. Германия не собирается отказываться от проекта, тогда как некоторые другие страны выступают против усиления энергетической зависимости от России.
Такой близкий космос
«Си-Би-Си», Канада
Хотя вмешательство России в американские выборы до сих пор расследуется и широко обсуждается в Америке, космические агентства России и США недавно подписали соглашение о сотрудничестве в рамках реализации проекта по созданию окололунной станции, которая позволит человечеству продолжить исследовать космос сначала с окололунной орбиты, а потом и за ее пределами.
Это соглашение стало очередным доказательством того, что космос — это по-настоящему международное пространство, где нет никаких границ.
Это соглашение было подписано всего за неделю до 60-летнего юбилея запуска первого искусственного спутника Земли.
В 1957 г. США и Россия были в космосе соперниками, которые пытались обогнать друг друга, создавая ракеты все больших размеров (по сути, это было демонстрацией способности сбросить атомную бомбу в любой точке планеты) и стремясь добраться до Луны, кульминацией чего стали первые шаги Нила Армстронга на ее поверхности. Эта космическая гонка на самом деле была очень дорогостоящей демонстрацией технологического превосходства.
После окончания этого периода интенсивной гонки космические агентства России и США совместными усилиями реализовали проект «Союз»-«Аполлон», в рамках которого корабли двух стран успешно состыковались, чтобы продемонстрировать, что Россия и Америка способны сотрудничать.
Однако после этого их пути разошлись. Русские создали целую серию орбитальных космических станций, самой большой из которых стала станция «Мир».
Американцы тоже построили свою орбитальную станцию под названием Skylab, а затем сконцентрировались на разработке многоразового космического шаттла.
В 1980-е гг. Рональд Рейган предложил построить гигантскую космическую станцию под названием Freedom при участии Канады, Европы и Японии. Однако американский конгресс утратил интерес к финансированию космических мегапроектов, и в конце концов стало очевидно, что единственный способ реализовать этот проект — воспользоваться помощью извне.
И к кому еще можно было обратиться, как не к СССР, который тоже запускал людей в космос?
Именно тогда и началось настоящее сотрудничество между США и Россией в освоении космоса.
Стороны подписали соглашение, переименовали проект в Международную космическую станцию, и с тех пор два бывших соперника начали тесно сотрудничать друг с другом, чтобы создать и управлять 149-миллиардным проектом вместе с другими партнерами, включая Канаду.
Теперь же Россия и США договорились о создании орбитальной лаборатории, которая будет выполнять функции далекого аванпоста, станет платформой для будущих миссий на поверхность Луны и, возможно, перевалочным пунктом для будущих полетов на Марс. Скорее всего, в этом проекте также примут участие и другие страны, включая Китай, а средства на его реализацию будут поступать в том числе из частных источников.
Правильно, что космос является таким пространством, где нет границ. Космос также является очень суровой средой, где выживание напрямую зависит от действий окружающих. Там нет места спорам и политическим разногласиям.
Очень жаль, что сейчас дух сотрудничества невозможно перенести на поверхность Земли.
Российско-американское соглашение о создании окололунной станции доказывает, что в космосе нет границ. Космос — это по-настоящему международное пространство, и жаль, что дух сотрудничества нельзя из космоса перенести на Землю.
Вне ЕС нет будущего
«Политикен», Дания
Движения за независимость в европейских странах имеют очень разные исторические корни и используют совершенно различные методы.
Между решением партии шотландских националистов о том, чтобы бороться за независимость внутри институциональных рамок, согласованных с британским правительством, и попыткой лидеров каталонских сепаратистов продавить получение независимости, нарушая демократическую конституцию Испании и не считаясь со страной в целом, — пропасть.
Мощные силы среди фламандских националистов в Бельгии систематически пытаются ослабить различные институты в стране и тем самым облегчить развод с валлонскими соседями, но подавляющее большинство уважает правила игры.
И тем не менее у этих движений есть одна общая черта: будущее независимой Шотландии, Фландрии и Каталонии вне ЕС они себе не представляют. Один из самых больших парадоксов нынешней Европы заключается в том, что всеми ругаемый и переживающий кризис ЕС часто оказывается теми рамками, в которые стремятся новые, независимые страны.
Глава правительства Каталонии, Карлос Пучдемон, в своей речи призывал ЕС выступить посредником в кризисе, возникшем в отношениях с Испанией, и он неоднократно заявлял, что независимую Каталонию он не мыслит себе без членства в ЕС. Да и население Каталонии — тоже. Несколько опросов общественного мнения показали, что примерно 40-42% каталонцев выступают за независимость. Но эта цифра падает до 20-25% в случае, если Каталония не будет членом ЕС.
В Шотландии та же ситуация. Первый министр Шотландии Никола Стерджен регулярно встречается с членами Еврокомиссии, и возможный референдум в Шотландии тесно связан с отношением Великобритании к ЕС в будущем. Брексит сделает новый референдум оправданным и необходимым, говорит Никола Стерджен, потому что существенное большинство шотландского населения хочет остаться в ЕС.
В будущем и Шотландия, и Каталония — экономически жизнеспособные страны. Если существовать они будут в рамках ЕС. Без ЕС обеим странам — если до независимости дойдет — будет крайне нелегко. Им придется вести переговоры с ЕС о заключении торговых соглашений, у каталонцев будет новая валюта, им придется пересматривать не только политические, но и экономические отношения с Испанией. И как небольшие государства в будущем они утратят то влияние, которое дает участие в обязательном международном сотрудничестве.
В случае развода они также возьмут на себя часть испанского государственного долга. Эксперты подсчитали, что Каталония вступит в новую эпоху в истории страны с государственным долгом, составляющим почти 130% ВВП, а это очень тяжелое бремя. И это будет без участия в новом стабилизационном механизме ЕС, который должен помешать тому, чтобы у экономик государств-членов почва окончательно ушла из-под ног.
Пресс-секретарь федерального канцлера Ангелы Меркель в своем выступлении в среду ясно дал понять: нарушение демократических норм неприемлемо. Президент Франции Макрон выразил солидарность с испанским правительством, а заместитель председателя Еврокомиссии Франс Тиммерманс отклонил возможное посредничество, а значит — вопрос решен, во всяком случае на среднесрочную перспективу.
С Шотландией все обстоит иначе, здесь референдум будет проводиться после переговоров между британским и шотландским правительством. Никола Стерджен вновь и вновь повторяет, что пойдет на переговоры о новом референдуме, когда станет ясно, что подавляющее большинство населения за независимость. Звучит не особо романтично. Но зато очень реалистично.
Движения за независимость в европейских странах имеют очень разные исторические корни. Однако у них есть одна общая черта – будущее независимой Шотландии, Фландрии и Каталонии вне ЕС они себе не представляют.
Южная Корея стремится в Центральную Азию
«ЮрэйшаНет», США
Правительство Южной Кореи создало специальное агентство, целью которого является углубление торговых связей со странами Центральной Азии. Эта инициатива свидетельствует о стремлении Южной Кореи расширить свое экономическое присутствие в регионе.
Данное агентство — секретариат Форума по сотрудничеству «Республика Корея — Центральная Азия» (Korea-Central Asia Cooperation Forum Secretariat) — является проектом южнокорейской «Евразийской инициативы» (Eurasia Initiative), основанной в 2013 г.
К секретариату, официально начавшему свою деятельность в июле нынешнего года, прикреплены представители пяти центральноазиатских государств (Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана), выступающие в качестве послов доброй воли, стремящиеся повысить осведомленность корейского бизнес-сообщества об инвестиционном потенциале своих стран.
Одна из целей секретариата состоит в том, чтобы воспользоваться сильными культурными связями между Южной Кореей и Центральной Азией. В конце 1930-х гг. решением советского правительства примерно 100 тыс. этнических корейцев были насильственно перемещены из дальневосточных приграничных районов СССР в Узбекистан и Казахстан. Сегодня в Центральной Азии проживают до 500 тыс. этнических корейцев.
На данный момент основным препятствием для экономических амбиций Южной Кореи в регионе является ее географическая удаленность. У Кореи нет общих границ с центральноазиатскими государствами, а у тех нет выхода к открытому океану, позволившему бы наладить морскую торговлю. Например, столица Казахстана Астана находится в 4,5 тыс. км к западу от Сеула.
Согласно данным МВФ, в 2016 г. объем торговли Южной Кореи со странами Центральной Азии составил всего 0,33% от общего объема экспорта Кореи и всего 0,06% от общего объема импорта. Практически весь центральноазиатский экспорт в Южную Корею, состоявший главным образом из сырья, пришелся на Казахстан и Узбекистан.
Узбекистан, где проживает самая крупная корейская диаспора (до 200 тыс. человек) в регионе, является самым крупным импортером корейских товаров среди пяти центральноазиатских государств (в 2015 г. 1,28 млрд долл.). На узбекской территории функционируют 408 корейских предприятий.
Работа корейской «Евразийской инициативы» способствовала расширению торговли с Узбекистаном в последние годы. В частности, узбекский МИД в 2016 г. заявил, что двусторонний торговый оборот составил 1,7 млрд долл.
В Казахстане, где проживают порядка 107 тыс. этнических корейцев, функционируют около 200 корейских фирм.
Кроме того, Узбекистан является крупнейшим получателем южнокорейских инвестиций. В частности, в 2013 г. Сеул принял решение вложить 300 млн долл. в совместное предприятие по строительству солнечной электростанции в Самаркандской области. Годом позже корейские официальные лица сообщили о планах инвестировать 5 млрд долл. в различные проекты в сферах добычи газа и химического производства.
В 2015 г. корейской компании Hyundai Engineering был присужден подряд стоимостью 2 млрд долл. на строительство Кандымского газоперерабатывающего завода в Бухарской области, а в 2016 г. был сдан в эксплуатацию Устюртский газохимический комплекс стоимостью 4 млрд долл.
Предполагается, что корейские инвесторы примут участие в объявленной Ташкентом в мае 2016 г. многошаговой программе по приватизации государственных предприятий. По сообщениям, корейские компании заинтересованы в приобретении паев в нефтегазовой компании Sarbon-Neftegaz, Самаркандском винзаводе и ряде банков. Хотя точных данных нет, общий объем инвестиций южнокорейских компаний в узбекскую экономику составляет до 12 млрд долл.
Сегодня в Центральной Азии проживают до 500 тыс. этнических корейцев. Пользуясь сильными культурными связями, Сеул намерен совершить экономический рывок в страны этого региона.
Ничто человеческое им не чуждо
«БаззФид», США
Профессор Чикагского университета Ричард Талер получил Нобелевскую премию по экономике. Он работает на стыке психологии и экономики. По его словам, участники экономических отношений – это люди, и ничто человеческое им не чуждо. И это надо учитывать в экономических моделях.
Талер специализируется на психологии и на том, как люди принимают экономические решения в условиях реального мира. В своей работе он проводит психологические исследования, рассматривая характер работы экономических моделей. Талер стал одним из предвестников того, что сейчас называют поведенческой экономикой. Это одна из самых бурно развивающихся отраслей экономической науки.
Согласно заявлению комитета по вручению премий, вклад Талера заключается в том, что он построил «мост между экономическим и психологическим анализом индивидуального принятия решений. Его эмпирические выводы и теоретические представления сыграли важную роль в создании новой и быстро развивающейся области поведенческой экономики, которая оказала большое влияние на многие сферы экономических исследований и политики».
Талер вместе с целым поколением экономистов и психологов, в том числе с лауреатом Нобелевской премии за 2002 г. Даниэлем Канеманом, работает над пересмотром стандартных экономических моделей того, как люди поступают на рынках. В своей работе он использует данные психологии, включая выводы лабораторных экспериментов.
«Многие его идеи знакомы широкой публике. На самом деле, некоторые специалисты не из экономической области могут удивиться, услышав, что он получил Нобелевскую премию, показав, что людям небезразлична справедливость, что они допускают ошибки и недостаточно правильно планируют свое будущее, — рассказала экономист Мичиганского университета и бывший главный экономист Министерства труда США Бетси Стивенсон. — Но Талер включил эти идеи в экономические модели и показал, что они могут означать для решений, принимаемых обычными людьми, и как эти люди систематически допускают ошибки».
Работа Талера стала известна широкой публике в 2008 г., когда он в соавторстве со своим бывшим коллегой, профессором права Кассом Санстейном, опубликовал книгу «Побуждение» (Nudge). В этой работе он исследует так называемую архитектуру выбора, или то, как выбор по умолчанию представляют людям. Талер утверждает, что варианты выбора можно организовать таким образом, чтобы люди принимали решения, которые лучше для них и для общества в целом, но сохраняли при этом свободу «плохого» выбора.
Талер утверждает, что политические руководители обязаны тщательно продумывать те варианты решений, которые они представляют людям.
«Главный урок из психологии в этом вопросе заключается в том, что выбор по умолчанию самый прилипчивый, — сказал Талер в 2008 г. в одной из своих лекций. — То, что вы выбираете по умолчанию, имеет все шансы быть отобранным. А если вы автор выбора, вам следует внимательно и тщательно подумать о том, каковы будут варианты выбора по умолчанию».
Классическим примером подталкивания (побуждения), который рассмотрел Талер, стали программы, которые автоматически включали работников в пенсионные планы 401(k) вместо того, чтобы дать им возможность выбора, в чем участвовать.
Политики всего мира изучают работы Талера в попытке усовершенствовать свои программы без дорогостоящего и агрессивного вмешательства. В Великобритании при Дэвиде Кэмероне была создана «команда поведенческих идей», которую прозвали «отдел побуждений». Талер работал в ней научным советником.
Талер родился в Ист-Оранже, штат Нью-Джерси. В 1967 г. он окончил Университет Кейс Вестерн Резерв. В 1987 г. он начал писать статьи по экономическим аномалиям. Первая его работа была посвящена вопросу о том, почему акции в январе дают большую прибыль, чем в остальные 11 месяцев.
Одним из ранних открытий Талера стал «эффект владения». Смысл этой идеи в том, что, когда люди владеют чем-то, они ценят это больше, чем когда они этим не обладают, но хотели бы приобрести.
В ходе одного из экспериментов Талер раздал участникам на выбор два доллара или лотерейный билет, а затем предложил поменять одно на другое. На обмен соглашались очень немногие, хотя стоимость лотерейного билета намного ниже двух долларов. Кроме того, на эти деньги всегда можно купить новый лотерейный билет.
«Главное в эффекте владения не привлекательность предмета, которым обладаешь, а боль от расставания с ним», — написали в 1991 г. в своей работе Талер, Канеман и Джек Нетч.
Своими исследованиями Талер бросил серьезный вызов экономической ортодоксии, в которой существовало твердое убеждение в том, что люди, особенно работающие на рынке, стараются максимально увеличить свое благосостояние или богатство. Например, это значит, что человек готов рискнуть потерей 50 центов, когда высока вероятность выиграть доллар или два. Но проблема в том, что на практике такое случается редко.
Талер с коллегами выдвигают аргумент о том, что эффект владения происходит от боязни потери. Люди боятся потерь намного больше, чем ценят равнозначную или даже большую прибыль.
«Выбор можно объяснить наилучшим образом, если предположить, что самым существенным носителем ценности и полезности является не состояние богатства или благополучия, а изменения по отношению к нейтральной точке отсчета», — написали эти ученые в 1991 г.
Иными словами, все мы люди, ничто человеческое нам не чуждо.
Ричард Талер стал лауреатом Нобелевской премии в области экономики за 2017 г. Эту премию вручает Национальный банк Швеции за вклад в экономическую науку.
Зависимость от смартфонов — реальный факт
«Атлантико», Франция
Atlantico: Инженеры из Кремниевой долины предупреждают людей об опасности приложений и смартфонов для пользователей. По их словам, они могут отрицательно сказаться на психологическом здоровье и выражении политических взглядов. Чем они недовольны?
Давид Файон: Речь идет о нескольких инженерах, в том числе Джастине Розенштейне, который придумал «лайки» в Facebook. Они осознали, что задумывавшиеся нейтральными технологические решения не являются таковыми и меняют поведение людей. Речь идет о стремлении к «кликам», зависимости от определенных вещей. Компании GAFA (Google, Amazon, Facebook, Apple) являются фактически монополистами, по крайней мере в западных странах.
Facebook и Google генерируют более 20% результатов. Мы находимся в рамках капиталистической логики, при которой чем активнее люди используют приложение, тем лучше, поскольку это позволит компаниям генерировать направленную рекламу в соответствии с предполагаемыми пожеланиями пользователя (они высчитываются исходя из его контактов, действий в соцсетях и т.д.). Здесь проявляется феномен привыкания, при котором возбуждение определенных зон мозга формирует связанное с дофамином чувство благополучия. Все это втягивает человека в порочный круг: культура сенсации, передача информации, твиты, ретвиты и прочее… Это может привести к истощению и в итоге вылиться в депрессию.
(…) Рабы системы будут постоянно пользоваться Whatsapp, Snapchat и Facebook, а при появлении уведомления на смартфоне они будут чувствовать себя обязанными посмотреть его вне зависимости от того, важное оно или нет. Наибольшей критике подвергаются как раз-таки уведомления в реальном времени, которые были введены в новый функционал соцсетей. (…) У нас всегда должен быть под рукой смартфон, мы всегда должны быть в сети, не смотреть по сторонам, мечтать, думать о чем-то другом или просто скучать, что способствует творчеству. Это может быть опасным в долгосрочной перспективе, поскольку мы идем вслед за стадом. У всех сейчас есть Whatsapp, там существуют дискуссионные группы, и если вас в них нет, вы маргинал, вы не можете общаться с другими. Это интересное общественное явление. Инженерам Google непросто критиковать эту модель. Но сейчас наступает время осознания. Некоторые утверждают, что теперь, наверное, уже слишком поздно.
— Инженеры говорят, что использованные при разработке этих приложений технологии направлены на то, чтобы люди как можно дольше пользовались ими и чаще возвращались к ним. Так почему же они решили заговорить об этой опасности и выразить свои опасения?
— Здесь есть несколько моментов. Некоторые инженеры стали отцами и видят, что их дети знают лишь цифровую цивилизацию и не могут сравнивать ее с тем физическим миром, что был раньше. Все уткнулись носом в экран, а пристрастие к уведомлениям в реальном времени толкает нас к получению информации. Причем эта основанная на алгоритмах информация не совсем объективна, учитывая наше взаимодействие с контактами. Алгоритмы не являются нейтральными и персонализируются на основе контактов человека, его опыта взаимодействия с сайтом и того, что касается наилучшей отдачи от времени подключения.
Стремление сделать мир лучше не дало этого на практике. Мы, конечно, получили больше функционала, но стали ли мы благодаря ему счастливее? Стало ли наше общение лучше? И не является ли все это угрозой, учитывая, что нам нужны радостные моменты в нашей физической жизни? У самых слабых людей нет возможности отсоединиться от сети, научиться пользоваться ею. Уведомления способствуют формированию зависимости. Каждому нужно провести для себя черту, чтобы не стать киберзависимым. Технология — это не цель, а средство, которое расширяет поле возможностей. Некоторые инженеры GAFA и мастодонтов Кремниевой долины поняли это и увидели ограничения системы, в которой рентабельность гигантов хай-тек стала своеобразным капитализмом 2.0.
(…) Ситуация вызывает немало вопросов. Не формируем ли мы сейчас мир, который выходит у нас из-под контроля? Сиюминутные эмоции встают выше разума, критического взгляда. Нас больше привлекают сенсации, чем углубленный анализ. Приложения и соцсети приучили нас к потоку новостных сообщений, а не продуманной аналитике ежемесячных изданий, например по тем же событиями в Каталонии. Сейчас мы «лайкаем» и «репостим». И только потом думаем. Речь идет об искажении поведения и действия, что может создать угрозу в долгосрочной перспективе, отразиться на обществе, выборах… Мы предпочитаем форму сути.
— Один из инвесторов в Google и Facebook Роджер Макнейми сравнил этих гигантов хай-тека с табачной промышленностью и наркоторговцами. Допустимо ли подобное сравнение с соцсетями, учитывая, как те захватывают наше сознание?
— Социальные сети не являются наркотиком сами по себе, однако их интенсивное использование вызывает привыкание, которое можно сравнить с наркотическим. Зависимость в данном случае на самом деле сильна. У оказавшегося без телефона или доступа в соцсеть человека возникает настоящая ломка. Он становится раздражительным. Это требует лечения, поскольку человек будет легче впадать в депрессию. Хотя, конечно, физические последствия такой зависимости не так заметны, как, например, влияние табака на легкие.
Социальные сети не являются наркотиком, однако их интенсивное использование вызывает привыкание, которое можно сравнить с наркотическим
Зарубежная помощь Китая – гостайна
«Вашингтон пост», США
С конца прошлого века Китай стал неоспоримым источником помощи иностранным государствам, спонсируя все – от зданий оперы в Алжире до табачных ферм в Зимбабве. Однако попытайтесь найти всеобъемлющие данные об этих проектах, и вам, скорее всего, это не удастся. Китай относится к помощи иностранным государствам как к государственной тайне, отказываясь сотрудничать с международными организациями, которые пытаются координировать и вести учет иностранных фондов развития. Отчасти в связи с этой нехваткой информации в глазах западных критиков Китай приобрел репутацию непредсказуемого спонсора, осыпающего деньгами нелиберальные режимы, чтобы выкачивать из них сырье для собственного экономического развития.
Исследование лаборатории AidData из Университета Вильгельма и Марии (США) дает представление о растущем финансовом гиганте, бросающем вызов даже крупнейшим странам-донорам. Так, в 2000–2014 гг. Китай выделил финансовую помощь в размере 354,4 млрд долл., что не сильно уступает 394,6 млрд, выделенным США. В некоторых странах два государства выглядели как конкуренты, причем Китай иногда превосходил США, становясь главным спонсором.
Массив данных позволяет предположить, что оказание Китаем помощи в основном мотивируется двумя интересами: уровнем потребности в ней принимающего государства и более широкими внешнеполитическими целями Китая. Исследователи AidData обнаружили, что африканские страны, голосующие вместе с Китаем в ООН, получают в среднем 86% помощи из Пекина.
Исследование AidData показало: когда китайское финансирование аналогично официальной помощи в целях развития, это усиливает экономический рост в принимающих странах так же, как и западная помощь. Темпы экономического роста стран, получивших помощь из Китая, аналогичны темпам роста, обусловленным помощью от США и ОЭСР.
Новое исследование дает представление о расходах Китая на развитие зарубежных стран в 2000-2014 гг.
Новые друзья на Востоке
«Файнэншл таймс», Великобритания
Для отрасли, которой полагается с трудом искать деньги и партнеров из-за калечащих западных санкций, российский энергетический сектор демонстрирует удивительно мало признаков заброшенности. Через шесть лет после того, как «Роснефть» достигла новой высоты американо-российских корпоративных отношений, договорившись о сотрудничестве с ExxonMobil, контролируемая Кремлем нефтяная компания нашла альтернативный источник поддержки на Востоке. Компания CEFC China Energy согласилась заплатить 9,1 млрд долл. за 14,16% акций «Роснефти», и это не единственная российская компания, нашедшая новых друзей в Китае.
Китайские компании расхватывают акции и подписывают соглашения о совместных предприятиях по всему российскому энергетическому сектору. И у них есть конкурент. Новоявленная политическая дружба Саудовской Аравии с Россией тоже начала порождать корпоративные соглашения.
И если поводом для заключения договоров могли стать санкции, то корпоративные партнерства с китайскими и саудовскими компаниями объясняются реалиями бизнеса. Китайским энергетическим компаниям Россия предлагает огромные запасы ресурсов, к тому же близко расположенные. Саудовской компании Aramco Россия предлагает потенциальных партнеров, борющихся с аналогичными трудностями: как извлечь из недр больше с меньшими затратами и как бороться с угрозой альтернативных источников энергии.
Китайские компании активно покупают акции и подписывают соглашения в российской энергетике.
По материалам www.inosmi.ru, www.inopressa.ru
Источники:
