Дайджест

Лондон, Киев и Анкара: три проблемы, один ответ

«Хафтингтон пост», Франция

Среди множества неназываемых проблем, которые не дают покоя правительствам 27 из 28 государств–членов Европейского союза, одна стоит особенно остро. Речь идет о британском вопросе. Назвать благоприятной нынешнюю ситуацию не повернется язык: 27 государств стали заложниками одного человека – Дэвида Кэмерона. А тот в свою очередь оказался в руках лидера Партии независимости Соединённого Королевства Найджела Фараджа. Лидер Консервативной партии пообещал провести в 2017 г. референдум о членстве Великобритании в ЕС. Это голосование отразится на политическом будущем не только британцев, но и всех европейцев. Но лидерам ЕС нечего на это сказать? Как бы то ни было, на континенте хранят гробовое молчание из опасения, что обсуждение может только усилить эту тенденцию, или же в беспочвенной надежде на то, что возможное возвращение лейбористов на Даунинг-стрит как по волшебству развеет растущую враждебность по отношению к ЕС.

Но не заблуждайтесь. Такая позиция по отношению к Европейскому союзу имеется и в других государствах Европы.

Практически каждый день приносит новости об очередных антиевропейских всплесках адреналина. Вместо того, чтобы искать убежище в отрицании этого факта или в легкой позиции «скатертью дорога», жителям континентальной Европы, вероятно, следует задуматься о том, каким будет ЕС без Великобритании. Кроме того, нужно попытаться понять, как избежать непоправимого или, что еще важнее, как превратить это одностороннее британское требование в положительную перспективу для всей Европы, в том числе и Соединённого Королевства. 

Сегодня, если верить опросам, лишь 26% британских избирателей считают ЕС в целом «хорошим», тогда как 42% уверены, что он принес им только «плохое». В то же время 41% британских граждан в возрасте от 18 до 24 лет не хотят выхода из ЕС и выступают за «прочное членство Соединённого Королевства». Если данные уравнения именно таковы и если мы считаем необходимым сохранение Великобритании в ЕС, то сейчас нужно выиграть время. Где-то лет 20. Пока молодые поколения не смогут изменить расстановку сил в свою пользу. 

Если же мы, наоборот, полагаем, что нынешнее поведение британского правительства является препятствием для любого прогресса в важнейших для будущего Европы областях и что оно становится для других государств-членов удобным предлогом для оправдания собственного бездействия, стоит разработать такую архитектуру, которая удовлетворит британцев, но в то же время не даст почувствовать себя обманутыми тем, кто стремится продвинуться дальше. 

Давайте отталкиваться от того, чего хотят сейчас большинство британцев: Европы со свободным движением людей и свободной торговлей. Для этого мы можем создать официальные столпы четырех свобод Европы: свободы движения людей, товаров, капиталов и услуг.

С такой целью можно, например, разделить общую сельскохозяйственную политику на регламентационную часть (санитарные, ветеринарные, экологические и прочие нормы), которая была бы общей для всех государств-членов, и часть с описанием мер поддержки сельского хозяйства, касающуюся лишь государств «маленькой» Европы. Поделить на две части можно и бюджет Евросоюза: первая будет относиться ко всем странам, а вторая — только к тем из них, которые сделали выбор в пользу большей интеграции. Что крайне важно, такая бюджетная реорганизация позволила бы, наконец, решить болезненный вопрос «британских уступок». 

Раз «единство Европы чрезвычайно важно для защиты процветания всех и каждого», а «любые перемены должны придерживаться императива общей согласованности», совершенно необходимо разработать такую архитектуру, которая стала бы залогом гармоничного сосуществования всех стран-членов, как тех, кто выбрал путь ограниченной интеграции (вроде Великобритании), так и тех, кто предпочел более тесный союз. 

Повестка дня Европейского парламента и Европейского совета, а также система голосования должны быть изменены с учетом существования двух крупных интеграционных платформ. Реорганизация договоров могла бы стать средством формирования такой двойной архитектуры. 

Кроме того, с формированием новой архитектуры подобного типа можно было бы куда спокойнее и рациональнее подойти к вопросу вступления Турции в ЕС. Она позволила бы вплотную заняться решением куда более проблематичных вопросов. Например, ситуацией на Украине. Не стоит забывать и о Грузии с Молдавией. Для этих стран перспектива вступления в «расширенный» Европейский союз стала бы весомым стимулом для создания устойчивых основ правового государства и демократии. 

«Да вы с ума сошли!» «Европейский союз из 38 членов... Это просто немыслимо! Это гарантированный развал, неизбежный конец европейской мечты, крах 60 лет упорной работы...» А что, если эта «правда» на самом деле всего лишь сказка? Что если главная вина за препятствия на пути европейского строительства лежит не на «новых» членах, а скорее на ветеранах единой Европы? 

Реальное положение дел таково, что при наличии эффективных и демократических систем принятия решений европейское строительство уверенно продвигается вперед. Две интеграционные системы вовсе не предполагают два уровня демократии. Решения в «большой» и «маленькой» Европе все равно будут приниматься Европарламентом и Евросоветом. 

ВЫНОС:

«Да вы с ума сошли! ЕС из 38 членов... Это просто немыслимо! Это гарантированный развал, неизбежный конец европейской мечты, крах 60 лет упорной работы...» А что, если главная вина за препятствия на пути европейского строительства лежит не на «новых» членах, а скорее на ветеранах единой Европы? 

Европа должна считаться с Россией

«Хафтингтон пост», Франция

Резкое сопротивление подписанию соглашения об ассоциации между Украиной и Европейским союзом говорит о том, что Москва не приемлет ни малейшего вмешательства на территории, которую она по-прежнему считает своей зоной влияния. Все это указывает не только на сложность ситуации на Украине (страна разрывается на части между противоречивыми устремлениями), но и на четкий сигнал для Европы и всего мира со стороны Владимира Путина. 

Эта реакция представляет тем больший интерес, что соглашение об ассоциации явно не заслуживало столь резкого неодобрения. На самом деле речь шла всего лишь о незначительном расширении связей Европы и Украины в рамках давно существующей политики добрососедства. Этот договор ни в коем случае нельзя рассматривать как первый шаг на пути вступления Украины в ЕС. Вообще, россиянам прекрасно известно, что расширение больше не стоит в числе приоритетных для Европы вопросов. Таким образом, эта резкая и непропорциональная реакция связана с интересами на Украине, которые стремится защитить Россия.

Кроме того, всё может объясняться стремлением сохранить перспективу так называемой евразийской зоны, которую Кремль стремится сформировать в противовес Европе. Соглашение об ассоциации Украины и Европы противоречило бы не столько сути, сколько политической значимости этого направления. Наконец, в поведении России можно усмотреть стремление в очередной раз заявить о себе в нынешний момент триумфального возвращения на мировую арену, залогом которого стала нерешительность США (в первую очередь по Сирии). Урок украинского кризиса заключается в том, что Европе нужно считаться и по возможности «работать» с Россией.

Тем не менее пока что Европа по большей части не продумала эти отношения. Под давлением бывших стран «советского блока», которые чрезвычайно враждебно относятся к России и получают поддержку Германии, она решила развивать политику добрососедства через «восточное партнерство», не заботясь о России. Такая стратегия, разумеется, стала ошибкой. Кроме того, Европа так и не выработала общего подхода к России, позволив каждому европейскому государству действовать исходя из собственных и прежде всего энергетических интересов. 

Европе пора сообща развивать намного более глубокие отношения с Россией, в основе которых лежали бы не только требования определенного поведения и практики, но и понимание. Нам нужно сформировать такое представление о будущем европейского континента, которое бы включало в себя Россию и было бы совместимым с ее устремлениями. Только при этом условии Украина может найти путь к лучшей жизни.

Европа не выработала общего подхода к России, позволив каждому европейскому государству действовать исходя из собственных, прежде всего энергетических, интересов. Европе пора сообща развивать намного более глубокие отношения с Россией.

Арабский капитал и футбол

«Дуня», Турция

Арабский капитал, охватывающий буквально все спортивные мероприятия в мире и особенно в Европе, по всей видимости, произвел коренной перелом во взглядах на понятие «спонсорство». Не хватит и страницы, чтобы перечислить команды и мероприятия, которым за последние годы была оказана спонсорская помощь со стороны авиакомпаний одного только региона Персидского залива. Вот только несколько примеров. Авиакомпания Emirates Airlines (ОАЭ) стала спонсором ФИФА (25 млн фунтов стерлингов в год), «Арсенала» (357 млн фунтов до 2021 г. за покупку права наименования стадиона), «Милана» (15 млн фунтов в год за нагрудную рекламу), «Реал Мадрида» (25 млн фунтов в год, также за логотип на футболках игроков). Qatar Airways (Катар) – партнер Чемпионата мира по футболу 2022 г., турнира по гольфу Qatar Masters, Чемпионата Европы EuroHockey, а также турниров по теннису и крикету в Катаре. Etihad Airways (Катар) – обладатель права наименования стадиона «Этихад Стэдиум» (ранее известный как «Мельбурн»), главный спонсор Гран-при «Формулы 1» Абу-Даби, а также спонсор «Манчестер Сити» (название стадиона и нагрудная реклама).

Конечно, спонсорство и летающие в небе миллионы этим не ограничиваются. Например, группа ABUG, название которой можно расшифровать как «Объединенная группа по инвестициям и развитию Абу-Даби» приобрела контрольный пакет акций клуба «Манчестер Сити» за почти 150 млн фунтов стерлингов. У этой группы также существуют тесные связи с итальянским клубом «Интер». Причем это настолько тесные отношения, что сторонами было принято решение совместно основать академию футбола в Абу-Даби. Интерес, который арабский капитал проявил к английскому футболу, вскоре распространился на весь материк. Вклад одного из членов королевской семьи Катара Шейха Абдуллы бин Нассер Аль-Тани в бюджет испанской команды «Малага» в 2010 г. составил 36 млн евро, он также пообещал оказать поддержку строительству нового стадиона (70 млн евро). Правда, в дальнейшем Аль-Тани отказал клубу в поддержке.

Тем временем за часть прямых трансляций матчей французской лиги и матчей Лиги Чемпионов, проведение которых планируется во Франции, 121 млн евро заплатила телекомпания Al-Jazeera. Для тех, кто задается вопросом: «И о чем это говорит?» ответим: председатель правления компании Al-Jazeera Sport, глава QSI и президент «Пари Сен-Жермен» – это один и тот же человек.

Можно продолжать приводить примеры. В последнее время все чаще говорится о возрастающем интересе арабского капитала к лигам Италии, Бельгии, Нидерландов, Турции. Можно предположить, что все эти события вызывают у действующих лиц европейского футбола смешанные чувства. Например, генеральный директор клуба «Боруссия Дортмунд» Ханс-Йоахим Ватцке при ответе на связанный с этой темой вопрос отметил: «Не стоит остерегаться арабского капитала. Благодаря такого рода инвестициям возникает мост между футболом Ближнего Востока и Европы. И в этом, с точки зрения футбола, никакой проблемы нет». При этом, если мы немного перемотаем назад, то увидим следующую реакцию президента УЕФА Мишеля Платини в ответ на продажу «ПСЖ»: «Я не могу сказать, что являюсь сторонником иностранного капитала. И даже ищу различные пути решения, чтобы препятствовать этому; но английских и французских законов недостаточно, чтобы остановить это безумие. Катарский президент, бразильский спортивный директор, итальянский тренер и футболисты из разных стран... Не могу представить такой „ПСЖ“».

Сегодня не осталось тех, кто не знает, что с помощью Financial Fair Play Regulations, которые УЕФА активно старается провести в жизнь, союз стремится остановить потоки финансовых ресурсов, устремляющихся в клубы со стороны физических лиц. При этом из-за замысловатых спонсорских связей, о которых речь шла выше, многие авторитетные лица считают, что эта мера по поддержанию финансовой дисциплины «устарела, еще не начавшись».

На самом деле, чтобы понять, на что способны эти финансы (или, если выразиться более вежливо, спонсорство), достаточно вспомнить заявление генерального секретаря ФИФА Джерома Вальке. Он сказал, что Чемпионат мира 2022 г. в Катаре не будет проведен в летние месяцы, и отметил следующее: «На мой взгляд, самый подходящий период: 15 ноября – 15 января. Период, который начинается с 15 ноября и продолжается до конца декабря, является наиболее благоприятным с точки зрения погодных условий. Температура воздуха будет соответствовать весеннему дню в Европе». Чемпионаты мира, которые начиная с 1930 г. проводятся в 19-й раз, всегда завершались финальными поединками в июне или июле. С предоставлением права проведения мероприятия Катару кубок на этот раз найдет своего обладателя в первый месяц нового года.

Арабский капитал произвел коренной перелом во взглядах на понятие «спортивное спонсорство». Не хватит и страницы, чтобы перечислить команды и мероприятия, которым оказана помощь со стороны авиакомпаний одного только региона Персидского залива.

Сближение Центральной Европы с Западом замедлилось

«Форбс», США

У Эда Лукаса, с которым я практически никогда не бываю согласен, но у которого всегда полно интересных идей, я нашел ссылку на доклад о состоянии стран Центральной Европы спустя 10 лет после их вступления в ЕС. Хотя этот доклад честно отражает существующие трудности, его авторы с большим оптимизмом отзываются о перспективах экономики региона, который они считают «двигателем роста для ЕС в целом». Они отмечают, что, согласно прогнозам, в обозримом будущем экономический рост в Центральной Европе будет идти быстрее, чем в Западной. Фактически в докладе говорится, что «сближение» будет продолжаться и что через поколение-другое этот регион окажется с Западной Европой примерно на одном уровне развития. 

В докладе справедливо указывается, что динамика задолженностей в Центральной Европе благоприятнее, чем на Западе и что этот регион выглядит привлекательным источником дешевой и высокообразованной рабочей силы для западного бизнеса, стремящегося улучшить конкурентные позиции. Проблема в том, что с началом финансового кризиса сближение региона с Западной Европой замедлилось до черепашьих темпов.

Я на скорую руку нарисовал график, демонстрирующий отношение средневзвешенного дохода новых членов ЕС (Болгарии, Чехии, Эстонии, Хорватии, Венгрии, Литвы, Латвии, Польши, Румынии и Словакии) к средневзвешенному доходу «ключевых» стран – Австрии, Германии, Франции, Нидерландов, Британии, Швейцарии и Дании. Страны PIGS я исключил из этого списка сознательно, потому что с ними Центральная Европа сближалась бы даже при полной стагнации. По сравнению с тонущим любой будет выглядеть хорошим пловцом. На мой взгляд, полезнее будет сравнить Центральную Европу с развитыми странами, экономика которых не полностью рухнула в период кризиса (хотя многие из них тоже далеко не процветают: ВВП Франции, Британии и Голландии до сих пор находится на уровне докризисного пика или даже до него не дотягивает).

И получилось, что новые члены ЕС стремительно сближались с Западом, пока не лопнул кредитный пузырь, и затем сближение резко замедлилось. Фактически, если оно будет идти темпами 2008–2013 гг. (примерно 0,37% в год), этим странам понадобится больше 100 лет, чтобы достичь среднего для «ключевых стран» уровня доходов. Конечно, крайне маловероятно, что всё будет происходить настолько линейно и предсказуемо, и я не утверждаю, что Центральная Европа догонит Западную по среднему доходу именно в 2115 г. Однако, так как стремительное и устойчивое сближение совпало с ростом кредитного пузыря, который вряд ли надуется снова, вероятнее всего в дальнейшем регион будет сближаться с соседями по Евросоюзу медленнее, чем в прошлом.

На первый взгляд может показаться, что при политике экономии сравнительно динамичные и менее обремененные долгами страны Центральной Европы будут показывать намного лучшие результаты, чем их западные собратья. Однако, судя по всему, верно как раз обратное: в условиях дорогих денег и жестких бюджетов развитые страны систематически чувствуют себя лучше, чем менее развитые посткоммунистические экономики. Таким образом, если в будущем Европу ждут дорогие деньги и жесткие бюджеты, Центральной Европе, по-видимому, придется нелегко.

Автор – Марк Адоманис.

Если экономическое сближение стран Центральной Европы с ведущими государствами Евросоюза будет идти такими же темпами, как в 2008–2013 гг., им понадобится больше 100 лет, чтобы достичь среднего для «старожилов» ЕС уровня доходов.

Африканское сафари членов БРИКС

«Дипломат», Япония

В последние годы все более ощутимое китайское присутствие в Африке оказалось в центре внимания как ученых, так и международных СМИ. Частично это объясняется тем, что быстро растущее влияние блока БРИКС на африканском континенте может дать нам ключ к пониманию возможного будущего других регионов.

В то время как мнения о последствиях китайского вовлечения в африканскую политику расходятся, большинство аналитиков почти ничего не знает об африканской деятельности Индии, Бразилии, ЮАР или России. В этой ситуации Патрик Кармоди, преподающий в Тринити-колледже в Дублине, написал очень глубокий и при этом доступный анализ деятельности БРИКС в Африке.

Один из напрашивающихся вопросов звучит так: является ли возвышение БРИКС простым приходом «Большой игры» в Африку или же взаимодействие развивающихся стран – это нечто менее состязательное и больше отвечающее нуждам бедных? Кармоди отдает предпочтение второму мнению. Он пишет, что между странами «развивающегося юга» «сырьевые потоки и социальные отношения носят более справедливый и менее эксплуатационный характер, нежели в отношениях, существующих на линии Север–Юг».

Это очень серьезное заявление, и, как бы парадоксально это ни звучало, в книге читатель встречает немало фактов, заставляющих усомниться в правоте этой позиции. Например, уже на следующей странице Кармоди признает, что «более 90% китайского экспорта составляют товары фабричного производства <...>, в то время как Африка по-прежнему продает на экспорт в основном сырье, укрепляя таким образом колониальную систему разделения труда».

Основная, аналитическая, часть книги разделена на пять глав, каждая из которых посвящена африканской политике одного из членов БРИКС. Вторая глава рассказывает о Китае, в ней приводится интересный практический анализ китайского экономического присутствия в Замбии, однако читателю остается лишь гадать, насколько справедливо будет судить на основании этого примера о ситуации в других странах Африки. Подводя итог, Кармоди пишет: «Китай в определенном смысле улучшил положение Замбии в плане создания рабочих мест и борьбе с бедностью, но в то же время возникла и определенная зависимость от КНР».

Третья глава, посвященная роли ЮАР на африканском континенте, вызывает, возможно, наибольший интерес, учитывая, как мало освещена эта тема. Например, многих читателей удивит тот факт, что лишь менее 11% торгового оборота ЮАР приходится на торговлю с другими африканскими странами – отличная иллюстрация к утверждению о том, что эта страна слабо интегрирована в свое непосредственное окружение (при апартеиде цифры были еще меньше). Кармоди приходит к выводу, что ЮАР – не соперник другим странам БРИКС, а своего рода младший компаньон.

Не менее интересным предстает и анализ роли, которую в Африке играет Индия. Кармоди совершенно справедливо указывает, что Индия уже не раз получала выгоду, действуя в тени Китая. Например, в Судане, где Нью-Дели проводит политику, схожую с китайской, международные СМИ критиковали за поддержку суданского режима только КНР. В любом случае, индийская торговля с Африкой процветает. В 2010–2011 гг. ее объем составил уже 45 млн долл., причем за последние пять лет этот показатель вырос на 400%.

Формат российского присутствия в Африке, как справедливо отмечает автор, по своему характеру сильно отличается от того, что создают сейчас другие члены БРИКС. Такое положение обусловлено той важной ролью, которую в регионе играл СССР, например, в Анголе и Мозамбике. После окончания холодной войны, десятки российских посольств в африканских странах были закрыты, однако в последнее время наблюдается противоположная тенденция. Российские компании вроде «Газпрома», «Ренессанс Капитала», «Лукойла» или «Роснефти» уже глубоко внедрились в рынки многих африканских стран. Во многом африканская политика Путина должна пониматься в контексте стремления России восстановить свой геополитический статус.

Уникальным представляется и положение Бразилии, обусловленное ее культурными и историческими связями с континентом. Из всех африканских рабов, привезенных в западное полушарие, лишь 4,4% попали в Северную Америку, в то время как 35% оказались в Бразилии. Судя по всему, Кармоди считает, что среди стран БРИКС африканская политика Бразилии оказалась наиболее успешной. Одна из причин – то, что бразильские компании в массе своей нанимают больше местных работников, что создает положительный образ Бразилии в глазах местной общественности. В то же время автор предполагает, что вне португалоговорящих стран Бразилия так и останется в Африке лишь «силой второго порядка».

Хотя кто-то может упрекнуть Кармоди в отсутствии громких выводов, однако эта книга служит важным напоминанием о том, что следует быть очень осторожным с общими суждениями при рассмотрении таких крайне сложных вопросов, как растущая степень вовлеченности новых держав в жизнь Африки. Подходы Китая, Индии и Бразилии к Африке слишком сильно различаются между собой, чтобы просто заявить о том, что БРИКС в целом оказывает вредное или благотворное влияние на континент.

Автор – Оливер Штункель, профессор международных отношений в университете Getulio Vargas Foundation в Сан-Паулу.

Формат российского присутствия в Африке по своему характеру сильно отличается от того, что создают сейчас другие члены БРИКС. Такое положение обусловлено той важной ролью, которую в регионе играл СССР.

Банкиры не выдерживают

«Република», Италия

Слишком напряженный рабочий график в финансовой столице мира, лондонском Сити, приводит в лучшем случае к отставкам, а в худшем – к самоубийствам на всех уровнях банковских чиновников.

«Волки» Сити умирают от стресса. В лондонской цитадели финансов, где царит болезненное соперничество, убийственный рабочий график, где напряжение сравнимо с огромными заработками, банкиры и брокеры сводят счеты с жизнью. Они не выдерживают. Мираж заполучить все приводит к риску потерять самое дорогое: саму жизнь.

Габриель Маджи, 39-летний американец, работал на J. P. Morgan в качестве заместителя руководителя департамента технологий. Он выбросился с 50-го этажа небоскреба Canary Wharf. В тот же день полиция срочно выехала в Челcи, где в квартире покончил с собой 58-летний Уильям Броксмит, также американец, бывший руководитель Deutsche Bank. Недавно неожиданно умер Тим Дикенсон, директор управления коммуникаций банка Swiss Re. Обстоятельства произошедшего не разглашаются.

Три подозрительные смерти в Сити могут быть совпадением, однако речь идет о распространенном недуге. Прошлым летом недавний выпускник, проходивший стажировку в лондонском представительстве Bank of America, умер за рабочим столом по завершении 16-часового рабочего дня. Известно, что банки устанавливают «стахановские» условия труда для стажеров и вновь принятых на работу: они вынуждены работать 7 дней в неделю, сверхурочные в два раза превышают обычный график труда. Но стресс достигает и высших уровней: чиновники или уходят в отставку, или кончают с собой. Как сообщает The Wall Street Journal, некоторые банки ввели меры по сокращению рабочих уикендов для молодых стажеров. Но достаточно ли этого, чтобы снизить стресс и покончить с самоубийствами в финансовой столице мира?

Нездоровое соперничество, изнуряющий рабочий график, отсутствие выходных – вот причина, почему банкиры и брокеры, работающие в лондонском Сити все чаще сводят счеты с жизнью.

Гонконг остается позади?

«Саус Чайна морнинг пост», Гонконг

Суждено ли Гонконгу стать второстепенным китайским городом? Ставить этот вопрос 25 или даже 15 лет назад показалось бы абсурдно. Гонконг мог с полным правом похвастаться экономическим динамизмом, лидерством в регионе в области коммерции, торговли и финансов, плюс стратегическим положением в Китае в качестве «окна в мир». С точки зрения богатства, управления, верховенства закона, прав собственности и качества государственных институтов Гонконг не имел аналогов.

Что более важно, инвестиции Гонконга в свое будущее, в частности в образование, исследования и разработки, плюс городской общий фонд человеческого капитала сделали его объектом соревнования в регионе и за его пределами.

Однако, несмотря на то, что Гонконгу по-прежнему нравится думать о себе как о ведущем городе мира, доказательства того, что он может продолжать быть им и дальше, становятся всё менее убедительными.

Не существует никакой волшебной формулы для обеспечения будущей конкурентоспособности. Но есть одна необходимая составляющая, без которой экономический рост и процветание практически невозможно, –   образование. Это может объяснить, почему так много государств ускоряют сегодня инвестиции в образование с целью обеспечить своё будущее, подготовить кадры для адаптации экономики, а также обучить следующее поколение «инициаторов перемен» – изобретателей, новаторов и предпринимателей завтрашнего дня, чьи открытия будут формировать новые рынки, продукты и предприятия.

Большинство мировых творцов политики уже знает об этом. В Гонконге, однако, самоуспокоенность и продолжающаяся инерция «потерянного десятилетия» указывают на угрожающий спад в способности города конкурировать на региональном и глобальном уровнях.

Несколько индикаторов указывают на относительный упадок Гонконга.

Первое, касательно инвестиций в будущее. Гонконг исторически пользовался конкурентным преимуществом по сравнению с материковой частью Китая и многими государствами региона за счет государственной политики, направленной на развитие сектора образования, особенно высшего. Соответствующие стабильные инвестиции в инфраструктуру, способности, талант, финансирование научных исследований поставили эту сферу города на мировую карту образования. Однако в последнее время уровень инвестиций, необходимых для поддержания конкурентного преимущества сектора, упал. Расходы на образование сегодня составляют около 4,2% ВВП, и это ставит Гонконг позади таких стран, как Южная Корея. Несмотря на то, что в абсолютном долларовом выражении финансирование сектора образования Гонконга выросло с 1997 г., его опережают и материковая часть Китая, и Южная Корея, и другие.

Второе. Предположение, что Гонконг продолжает обладать преимуществами с точки зрения качества образования, материальной базы мирового класса, интернациональной профессуры и конкурентоспособного фондирования научных исследований, больше не соответствует действительности. Капиталовложения Южной Кореи, Китая, Сингапура и Малайзии быстро преображают производительность и качество университетов этих стран. Поездки в любой из университетов Шанхая, Пекина, Гуанчжоу, Кореи или Сингапура не могут не впечатлить. Наоборот, университеты Гонконга все чаще выглядят потрепанными, с менее впечатляющими информационными и коммуникационными технологиями.

Третье. На прежнем уровне остается доля людей с высшим образованием в общей численности населения. В то время как страны-конкуренты наращивают долю граждан с высшим образованием с целью подготовки их экономик к росту добавленной стоимости и повышения производительности труда, доля таких граждан в Гонконге остается поразительно низкой по международным стандартам. В Гонконге только около 20% выпускников средних школ поступают в вузы по сравнению с 60% процентами в Корее, 40% в США и примерно 34% в Великобритании. Количество мест в университетах Гонконга не удовлетворяет спрос, вынуждая большое количество молодежи учиться за рубежом. В 2011–2012 гг. Гонконг послал 11 335 студентов в британские университеты. Добавьте сюда поступивших в австралийские, канадские, американские и европейские университеты, и получится, что Гонконг экспортирует большое количество выпускников, получивших среднее образование, за рубеж. Другими словами, некоторые из лучших и наиболее талантливых студентов потеряны для Гонконга; они заканчивают зарубежные вузы и остаются за рубежом.

Четвертое. Обучение для экономических преобразований. Гонконг нуждается в рабочей силе, способной поднимать экономику с помощью сектора знаний, например биотехнологии, нанотехнологии, медицинских и технологических услуг и других. Это поможет Гонконгу обороняться от растущей конкуренции со стороны материкового Китая. Однако, в настоящее время низкая доля населения с высшим образованием недостаточна для того, чтобы управлять этими преобразованиями или выдерживать конкуренцию.

В своем недавнем обращении к населению города глава исполнительной власти, высшее должностное лицо Гонконга, торжественно обещал предоставить до 100 стипендий наиболее способным студентам для обучения в ведущих мировых институтах, кроме того, выделить дополнительно 1000 бюджетных мест, чтобы дать возможность студентам закончить основную программу высшего образования. Эти меры позволят продвинуться немного вперед в решении общих структурных проблем, однако Гонконг стоит перед лицом надвигающегося кризиса знаний, умений и навыков.

В отсутствии реальной инновационной политики, реформы высшего образования и осознания больших трудностей впереди самые яркие дни Гонконга, судя по всему, останутся в прошлом, и его будущее в качестве второразрядного китайского города станет просто вопросом времени.

Автор – Дэррил С.Л. Джарвис, профессор, заместитель декана Факультета гуманитарных и социальных наук Института образования Гонконга

Не существует волшебной формулы для обеспечения будущей конкурентоспособности страны. Но есть одна необходимая составляющая, без которой экономический рост и процветание невозможно, – это образование.

Граждане против коррупции

«Файнэншл таймс», Великобритания

«Пятьcот долларов. Такую сумму требует начальник порта, чтобы кораблю разрешили войти в порт. Капитан корабля звонит в головной офис. Мы можем заплатить? Нет, взятки противозаконны. Начальник порта сокращает свое требование до 50 долларов. Капитан отказывается. Через несколько дней корабль пускают в док, взятка остается невыплаченной. Проволочка обходится судоходной компании в 2 млн долларов». Такие ситуации обсуждались на конференции по проблеме коррупции в лондонском Chatham House, пишет автор статьи Майкл Скейпинкер. В конференции приняли участие лидеры бизнеса, борцы с коррупцией, юристы и академики со всего мира.

Настрой участников был удручающим. Несмотря на антикоррупционные законы, коррупция повсеместна, хотя ее формы меняются. «Ген коррупции мутирует», – сказал один из ораторов.

Неудивительно, сказал российский делегат, что зимняя Олимпиада в Сочи омрачена обвинениями в коррупции. Россия была коррумпированной до Игр и будет коррумпированной после них. Полагать, что все пройдет иначе – это все равно что ожидать от алкоголика трезвости на фестивале водки.

И наблюдается это не только в бедных и развивающихся странах. По данным антикоррупционной организации Transparency International, 20 стран, на долю которых приходится 26,9% мирового экспорта, не сделали ничего или почти ничего, чтобы применить свои антикоррупционные законы. В их числе – Япония, Южная Корея, Нидерланды, Испания, Израиль и Бразилия.

Есть ли хоть какой-то повод для оптимизма? Да, с коррупцией борются простые люди. Это было центральной темой кампаний оппозиции на Украине и в Индии. Есть и российские водители с видеокамерами в автомобилях, позволяющими им бросить вызов инспекторам, которые останавливают их с целью получения взятки.

Коррупция распространена не только в развивающихся странах. Многие государства, которые принято назвать развитыми, также страдают от этого недуга.

Глобальное потепление: борьба за рынки, а не за науку

«Блумберг», США

Газета New York Times сообщила, что включенная в почтенный промышленный индекс Доу-Джонса компания Coca-Cola начала осознавать последствия климатических изменений для своего бизнеса. Все более непредсказуемая погода, засухи, наводнения и прочие климатические катаклизмы нарушают процесс поставок товаров компании. Сегодня под угрозой оказались некоторые из самых важных ингредиентов ее продукции. Согласно заявлению компании, глобальное потепление она рассматривает как «силу, приводящую к сокращению ВВП, к повышению цен на продовольствие и сырье, к нарушению цепочек поставок и к повышению финансовых рисков».

Дебаты сегодня идут не о том, реально ли глобальное потепление (оно реально), и не о том, является ли его наиболее вероятной причиной человек (является). Сейчас звучат весьма интересные и очень разные вопросы, в большей степени относящиеся к финансам. Как все это отразится на бизнесе? Каковы будут последствия для инвестиций? Кто выиграет, кто проиграет в финансовом отношении от климатических изменений?

Инвесторам следует рассматривать это как борьбу за рынки, а не как научные споры. С таких позиций выступает Маккензи Фанк в своей новой книге «Неожиданная удача: процветающий бизнес глобального потепления» (Windfall: The Booming Business of Global Warming). Потепление отразилось на многих отраслях. Нам пора отказаться от предвзятого мнения о том, будто климатические изменения – это борьба между «зелеными» хиппи и «большой нефтью». Это гораздо более масштабная и сложная борьба. И она выходит далеко за пределы энергетики, охватывая сельское хозяйство, страховое дело, транспорт, строительство, отдых, недвижимость, поиски энергоресурсов, производство продуктов питания, здравоохранение, добычу минералов и даже финансы.

Социальное конструирование невежества, известное как «агнотология», приводится в действие главным образом нефтедобывающей и угледобывающей отраслью. Фанк согласен с тем, что мы вот-вот выйдем за рамки фальшивых дебатов и включимся в более важное сражение между более крупными заинтересованными кругами. Задумайтесь вот о чем.

Из-за более суровой погоды и участившихся стихийных бедствий страховщикам придется делать более крупные выплаты. А это неизбежно приведет к увеличению страховых взносов и прибылей. Вполне конкретные проблемы грозят перевозчикам и гостиничному бизнесу. Горнолыжные курорты, находившиеся в снежных районах, могут обнаружить, что их местоположение – далеко не идеальное. Теплые места, могущие похвастаться рифами и коралловыми колониями, столь популярными среди ныряльщиков и аквалангистов, тоже столкнутся с проблемами, поскольку рифы и кораллы умирают.

Горнодобывающая промышленность и добыча энергоресурсов получат мощный толчок к развитию, так как в недоступных прежде арктических районах откроются колоссальные запасы неразведанных и нетронутых ресурсов. Судоходство в морях, ранее закрытых для навигации, может привести к изменениям в стоимости морских перевозок и в конструкции судов.

На энергетику уже не будут больше смотреть как на поле битвы между чистыми источниками (ветер, солнечная энергия) и грязными углеводородами (нефть, уголь). Скорее, там появится иерархия энергоресурсов, и в крупном выигрыше окажется природный газ.

Сельское хозяйство обращается к генетически модифицированным культурам в целях создания засухоустойчивых и хорошо переносящих жару сортов. Болезнетворные насекомые сейчас проникают все дальше на север, создавая новые проблемы для здравоохранения.

Для финансовых компаний эти перемены не остались незамеченными. Как сообщил в своем февральском номере журнал Wired, такие фирмы, как Schroders Plc and Summit Global Management Inc., начали заниматься проблемами прав на воду и на пахотные земли. Появляется мнение о том, что засуха и нехватка продовольствия будут приносить большие прибыли.

Но есть и более масштабный вопрос, относящийся к финансовым последствиям. Инвесторы станут свидетелями того, как компании все больше страдают из-за климатических изменений. Тем, кто продолжает бороться с наукой, с сожалением надо сказать, что дебаты ушли намного дальше. Сейчас борьба все больше ведется за долю рынка, а структура издержек, доходы и прибыли претерпевают большие изменения.

Слишком много людей зарыли головы в песок. Но пришло время для принятия решений, основанных не на псевдонауке, а на возможных инвестиционных последствиях. Тех, кто осознает это, ожидает чистое и богатое будущее.

Дебаты сегодня идут не о том, реально ли глобальное потепление, а о том, как все это отразится на бизнесе, каковы будут последствия для инвестиций и кто выиграет в финансовом отношении от климатических изменений.

Евросоюз против «Южного потока»

«Геополитика», Литва

«Газпромовский» проект газопровода «Южный поток» сталкивается с серьезными проблемами юридического характера: согласно Еврокомиссии (ЕК), все договора, подписанные со странами Евросоюза, по территории которых пройдет трубопровод, противоречат Третьему энергетическому пакету ЕС, запрещающему одной и той же компании быть поставщиком газа и владельцем-оператором газопроводной системы. «Могу сказать открыто и откровенно, что “Южный поток” не будет действовать на территории Евросоюза, если не будет соответствовать законам ЕС», – заявил директор энергетического департамента Еврокомиссии Клаус-Дитер Борхардт. Хотя законодательство ЕС не запрещает «Газпрому» строить «Южный поток», двусторонние соглашения, которые Россия подписала с Болгарией, Сербией, Венгрией, Грецией, Словенией, Хорватией и Австрией, противоречат ему и должны быть пересмотрены, а в случае невозможности их пересмотра – расторгнуты. По словам Борхардта, вышеупомянутые страны обязаны исправить все недочеты, а если они не захотят это сделать, у ЕК достаточно инструментов для того, чтобы заставить их соблюдать правовые акты Европейского союза.

При этом Reuters цитирует комиссара ЕС по вопросам конкуренции Х.Альмунию, который утверждает, что ЕК подозревает «Газпром» в злоупотреблении доминирующим положением в Центральной и Восточной Европе, поэтому концерн будет вынужден пойти на уступки, чтобы избежать официальных обвинений.

В свою очередь, министр экономического развития РФ А.Улюкаев недавно заявил о том, что Россия готовит иск в ВТО к Евросоюзу в связи ограничениями, введенными Третьим энергопакетом. Заместитель председателя «Газпрома» А.Медведев в ответ на заявление ЕК отметил, что компания уже нашла покупателей, которые готовы по газопроводу «Южный поток» получать 63 млрд куб. м газа в год, поэтому строительство никто не остановит, на что К.-Д.Борхардт отреагировал следующим образом: «Если вы проведете к нам трубу, которая будет построена и лежать на земле, и затем подкинете ее нам, словно ребенка, со словами: «Теперь, Еврокомиссия, разбирайся сама и сама ищи возможности управляться с нею», то мы вряд ли это примем».

Видимо, на ЕК никак не повлияет и позиция вице-министра энергетики РФ А.Янковского, заявившего о том, что «Россия не признает за ЕС права влиять на проекты вроде трубопроводов, которые прокладываются не только на его территории».

В конечном итоге Россия направила Еврокомиссии свои предложения о том, как следует подкорректировать Третий энергопакет, чтобы правовые барьеры на пути строительства газопровода были устранены.

Какие именно предложения Москва направила в Брюссель, неизвестно, но в российской печати рассматриваются два варианта выхода из ситуации. Первый – можно признать «Южный поток» частью международной энергетической инфраструктуры, коей уже является «Северный поток». Второй способ – создать связанную с «Газпромом» компанию, которой достанется функция оператора.

Некоторые эксперты даже в России считают этот газопровод политическим инструментом, так как, исходя из чисто экономической логики, «Газпрому» он не нужен. «Другое дело – интересы государства. Участники рынка добавляют, что после завершения проекта у России может появиться дополнительный рычаг давления на Украину», – пишет портал live-energo.ru.

В свою очередь, итальянское издание Limes пишет о том, что после умерщвления проекта «Набукко», объем экспорта российского газа в Европу можно сократить за счет строительства интерконнектора AGRI мощностью 7 млрд куб. м газа в год (в перспективе – 20 млрд. куб. м.), который соединил бы наземный газопровод с газосжижающими заводами.

Согласно проекту, азербайджанский газ наземным путем должен будет поступать в грузинский порт Супса, где будет создана установка для его сжижения. Далее он будет перевозиться на судах-газовозах по Черному морю до румынского порта Констанца, где будут построены регазификаторы. Оттуда газ будет поступать в Венгрию и страны Юго-Восточной Европы по сети газопроводов. В выигрыше в данном случае останутся все: европейцы получат газ, Азербайджан – новые рынки сбыта.

AGRI заинтересовал и Украину, так как эта идея вписывается в планы Киева по строительству СПГ-терминала в Одессе. Однако участие в проекте не поможет Украине решить проблему энергетической зависимости от России: даже если в год она получит все 7 млрд куб. м газа, это удовлетворит ее потребности всего на 14%.

Кроме того, сам проект AGRI сталкивается с серьезными трудностями. Во-первых, это дорого – только первый этап его реализации потребует 4,5 млрд евро инвестиций. Во-вторых, западная часть газопровода должна пройти по территории Грузии, и есть опасения, что страна не cможет обеспечить его надлежащую безопасность. Наконец, следует учитывать фактор России, которая приложит все усилия для того, чтобы проект AGRI не был реализован, так как он наносит ущерб ее геополитическим и экономическим интересам.

«Газпромовский» проект газопровода «Южный поток» сталкивается с серьезными юридическими проблемами. «Могу сказать открыто и откровенно, что “Южный поток” не будет действовать на территории Евросоюза, если не будет соответствовать законам ЕС», – заявил директор энергетического департамента Еврокомиссии Клаус-Дитер Борхардт.

Чем короче – тем лучше

«Риэл клиэр сайенс», США

Ученые хорошо известны своей склонностью заунывно вещать на известные лишь узкому кругу посвященных темы, используя при этом свой малопонятный жаргон. Но время от времени они удивляют нас своей краткостью. Возьмем три очень выразительных примера, которые были опубликованы в авторитетных научных журналах.

Выступая на страницах номера Evolutionary Anthropology за ноябрь/декабрь 2013 г., почтенный биолог-антрополог Иэн Тэттерсолл из Американского музея естественной истории решил обойтись без лишнего многословия. Слов в статье у него было всего два: «Хватит уже».

Своим заявлением Тэттерсолл положил конец длившемуся целый год спору с одним из своих коллег, антропологом Бостонского университета Мэттом Картмиллом. Спор начался с работы Картмилла «Происхождение приматов, происхождение человека и конец высших видов» и продолжился работой Тэттерсолла «Высшие виды: иной взгляд». В ответ Картмилл разразился статьей «Конец высших видов: ответ Тэттерсоллу», а Тэттерсолл, наконец, заявил: «Хватит уже».

Дуэль Картмилла и Тэттерсолла стала лишь очередной полемической перепалкой в длинной истории пререканий ученых, которая началась еще в 1980-е годы.

В 2011 г. физики элементарных частиц были изумлены, когда обнаружили, что нейтрино, очевидно, могут перемещаться быстрее скорости света, преодолевая универсальный предел скорости, предложенный Эйнштейном. Позднее оказалось, что результат их исследований ошибочен. Но прежде чем ошибка обнаружилась, физики отчаянно пытались как-то объяснить столь поразительный результат. Группа ученых из физической лаборатории имени Уиллса в Бристоле и Индийского технологического института задала вопрос: «Можно ли возможную сверхсветовую скорость нейтрино объяснить недостатками квантовых измерений?». В своем обзоре они ответили на этот вопрос сжато и прямо: «Наверное, нет».

В 1974 г. психолог-клиницист Деннис Аппер столкнулся с кризисом творчества. Ручка и бумага у него были, а вот слова на бумагу никак не ложились. Он попробовал решить свою проблему проведением научного эксперимента. Но, как часто бывает в науке, эксперимент не дал желаемого результата, и это мягко сказано. Несмотря на неудачу, работа Аппера «Безуспешное самолечение творческого застоя» была опубликована в престижном издании Journal of Applied Behavioral Analysis. Ниже мы приводим ее полностью:

«Безуспешное самолечение творческого застоя»

…

Деннис Аппер

Несмотря на кричащую краткость работы, рецензент Аппера назвал ее блестящей: «Я тщательно исследовал рукопись с помощью сока лимона и рентгеновских лучей, но не заметил ни одного изъяна ни по форме, ни по стилю изложения. Предлагаю опубликовать работу без редактуры. Очевидно, что это самая краткая рукопись из тех, что я когда-либо видел, однако в ней содержится достаточно деталей, позволяющих другим исследователям повторить неудачу доктора Аппера. По сравнению с другими получаемыми мною рукописями, в которых содержится множество сложных подробностей, изучать эту было одно удовольствие. Безусловно, мы сможем найти место для этой работы в нашем журнале – возможно, на кромке чистой страницы».

Время от времени ученые удивляют нас своей краткостью. «Хватит уже» и «Наверное, нет» – не самые короткие научные публикации. В самой короткой вообще не было ни одного слова, но рецензенты нашли ее великолепной.

По материалам www.inosmi.ru